День рожденья с продолжением... Часть 43

Раздвинувший только самый выход анального отверстия своим грибообразным концом, страпон причинял постоянные мучительные ощущения. Лера это понимала. Мучения этого всхлипывающе сопящего, дрожащего под нею и перебирающего ногами тела доставляли ей дополнительные наслаждения, заводили её. Долго тыкая утолщённой головкой, вертя ею в раздатом на толщину этой головки Олежкином заднем проходе, она ловила каждое вздрагивание, напряжение или подёргивание каждого мускула, по вздоху или кряхтению определяла его ощущения или душевно-внутренние чувства, переживания. Взведя себя до наивысшей точки, Лера налегла всем весом. Правда ненадолго. Страпон вошёл на несколько сантиметров, но как только она ослабила нажим, Олежкина попа вытолкнула его обратно. Олежка вскрикнул, вновь запрокидывая голову - в попе рванула сильная боль. Лера повторила таким же образом ещё несколько раз, и каждый раз Олежка со взвывом несколько распрямлялся и рвался вперёд, но девушка не пускала, сильно таща к себе.

- Стой где велели!... Стой как велено! - приговаривала она, дразня его немного просунутым в дырочку концом страпона и вталкивая на небольшую глубину, давая Олежкиной попе затем "выплюнуть" посторонний предмет.

Девки, в том числе и Лиза, наблюдали стоя поодаль. И кажется что-то перенимали для себя, в особенности Лиза, которой Олежка был отдан на всю ночь. Может они представляли, как тоже будут так же мучить его для возбуждения перед тем как войти и отстрапонить?

Лера нажала всем весом. Страпон несколько заглубился. Олежка вновь закричал. Но, не ослабляя нажима, она навалилась ещё раз. С силой прогнула спину, выпячивая лобок и живот. Просадила наполовину, потянула Олежку руками, не давая ему извернуться или рвануться вперёд.

Пронзительный вопль. От неимоверной боли у Олежки ослабели ноги, он потерял ориентацию и чуть не рухнул на колени. Рывком Лера удержала его, он даже повис у неё на руках, и в этот момент страпон вошёл всей длиной, так, что живот девушки прижался к Олежкиным ягодицам.

- Куда попёр! - поставив его в прежнее положение, Лера треснула Олежку кулаком по голове. - Лозы захотелось? Соскучился по плетям? - и, крепко и больно вцепившись ему в бёдра, она, сопя и прямо-таки задыхаясь, почти рыча, начала делать длинные и очень сильные фрикции, в конце каждого движения мощным рывком натягивая и прижимая Олежку к себе. Таскала его в стороны, тёрлась о ягодицы животом.

Страпонила она его долго. Кончила неожиданно и очень бурно. Несмотря на свою субтильную внешность, девушка даже приподняла Олежку, и в таком положении, откинувшись назад, долго елозила его попой по своему животу, прижимала к себе. Затем, не вынимая страпона, охватывая его за пояс, повалилась вперёд вместе с ним, вернее на него, уложив наземь животом, и извивалась на нём, тёрлась грудями о спину, плечи, подмышки...

- Мой! Мой! Будешь всегда! Не отпущу! - в каком-то сумасшедшем порыве бешеного экстаза хрипела она, вертясь лицом по его волосам.

Вся мокрая от пота, со струящимися по бёдрам из-под страпона выделениями, Лера наконец-таки поднялась с измученного Олежки. Выдернула страпон, приспустила его. Села своей попой ему на ягодицы, и сняла полностью. Пошатываясь как пьяная, с блаженным наслаждением на лице, отправилась в дом - очищать и протирать страпон.

- А с этим что делать? - спросила Вероника ей вослед.

- Пока - что хотите. Спросите у Лизы, - томно растягивая слова, даже не обернулась Лера.

- Тогда можно заняться? - просяще заглянула Вероника Лизе в глаза.

Та лишь кивнула, с ухмылкой пройдя по Веронике взглядом.

Рывком - за ошейник и за волосы - Вероника приподняла Олежку, ударив ногой в грудь поставила на колени. С силой потянула за волосы, и прижала его ртом ко клитору. Выждав секунду-другую, треснула ребром ладони по плечу.

- Спать собрался? Или соображение ушло? Вспоминаем, что делать! Девочки, разбудите ему память!

Раньше чем Марина подобрала трость, Олежка засосал клитор. Поворачивая рот, сосал то сильнее, то ослаблял засос. И непрестанно юлил языком - по клитору и ниже.

За этим занятием их застала возвратившаяся Лера. Сев в беседке рядом с остальными девками, она стала ждать, пока насладится подруга. Та, извиваясь бёдрами, талией, то выдаваясь вперёд, то делая толчки на подобии фрикций, елозила по Олежкиному лицу, подставляя ему ко рту наиболее чувственные места, и одновременно таскала его голову вкруговую, но в обратном направлении, прижимая или несколько отпуская. И вновь надолго прилипала промежностью к лицу раба, только часто вздрагивая пока он усердно работал языком у неё в щёлке.

Марина сразу ж пододвинулась к Лере.

- Когда мы относили мешок с перьями в гараж, я не успела тебя спросить, а потом подзабылось. Там у задней стены, около квадроцикла, стоит какая-то небольшая тележка на четырёх колёсах, с кузовом вроде корыта. Что это такое?

- А, так это как раз прицеп для квадроцикла. Стоит и то, и другое подальше потому что используется редко. А что? Хочешь прокатиться в этом корыте? Завтра заведу квадроцикл, могу через луга с ветерком! - пошутила Лера.

- По кочкам с ветерочком! Зубы друг об дружку поломаются! Кто желает? - рассмеялась Женька.

- У меня другая идейка. Прокатиться в этом корыте - да. Но здесь, не выходя за ворота. Сделать круг по дорожке вдоль забора. И не прицепить к квадроциклу, а запрячь ослика. Да-да, глупого осла! Есть здесь такой - одно бессмысленное создание, бесполезно обременяющее землю. Пусть хоть сделает что-то полезное, а не праздно потребляет воздух! - последние фразы она произнесла нарочно очень громко, почти выкрикнула, чтобы они долетели и до Олежкиных ушей.

Он действительно вздрогнул. Снова ветром прошумел в голове испуг - что-то замышляют с ним ещё делать хозяйки.

Девки от смеха попадали со скамеек. Вероника повернулась, но всё равно, одной рукой держа Олежку за волосы, размазывала его лицом выделения по своему лобку и промежности; он же громко чавкая и хлюпая, то сосал клитор, то губки, то шевелил языком по самым верхам внутренних сторон бёдер, или проникал им насколько это было возможно в щёлку госпожи. Чувствуя, как сжимаются мышцы влагалища, зажимая внутри кончик языка. Или, захватывая в рот почти всю киску Вероники, шевелил и переваливал там всю массу волос, поскрёбывая по коже передними зубами.

Буйный продолжительный смех девчонок отвлёк Веронику. Она вначале даже стала несколько слабее тянуть к себе Олежкину голову. Но решив, что получить оргазм надо сейчас, а удовлетворить любопытство можно и позже, запрокинула назад Олежке голову и встала щелью прямо над его лицом. Он тут же разинул рот насколько возможно. Девушка согнула колени и села вагиною на этот широко раскрытый рот. Завернула Олежке назад голову, только что не сворачивая ему шею, и задвигала взад-вперёд промежностью.

Засунув язык ей во влагалище чуть ли не по самый корень, он сосал внутренние губы, а Вероника, приседая, вминаясь в его лицо промежностью, старалась потереться серединой низа попы об Олежкин подбородок. Вдруг девушка взвыла, легонько запрыгала, буквально ударяя о его лицо щёлкой, источающей потоки выделений. Завертела ею в разных направлениях. Несколько раз притянула Олежку к себе, и вдруг резко отстранилась, а его отшвырнула, да так что он упал. Сама легла на спину, и разведя согнутые в коленях ноги, как обычно заставила Олежку собрать ртом слизь у неё с бёдер и в промежности.

Опьянённая оргазмом, действительно словно пьяная, с осоловевшими глазами, ведя за собой на цепочке Олежку, она подошла к подругам, явно ожидающим... Нет, не её, а именно Олежку! Что стало ему сразу ясно с первых же движений Марины. Желанный отдых откладывался!

Марина, взяв у Вероники цепочку и прихватив ротанговую трость, рванула Олежку, и пинком заставила его идти. Потащила вдоль забора, в направлении ворот. Лера шла впереди, помахивая ключами от гаража, уже взятыми ранее, пока Вероника получала свои удовольствия.

Фонари в виде тупоугольных треугольников с лампами на обоих сторонах были укреплены на заборе на равных расстояниях друг от друга. Реагируя на движение, они поочерёдно включались при приближении идущих. Причём сначала зажигалась лампа на стороне, обращённой к приближающимся; когда они равнялись с фонарём, включались обе стороны, и к тому же загоралась обращённая к ним сторона фонаря следующего, а на светильнике, оказавшемся уже сзади них угасала обратная сторона. Таким образом, во время хода вдоль забора одновременно светил один фонарь целиком, один подсвечивал сзади в направлении пути, и один заблаговременно освещал дорогу впереди. И по мере перемещения светильники "бегущим светом" одни гасли, другие загоралась.

Лера подождала всю компанию.

- Смотрите, если даже кто-то идёт по самой середине участка, то фонари всё равно зажгутся. Причём и на противоположном заборе. Куда ни пойди - местонахождение кого угодно будет постоянно освещено, и сам он будет как на ладони. Определитель движения реагирует на всё, что величиной примерно вполовину больше самого крупного, огромного кота. Или со среднюю собаку. Если кто-то проникнет на участок, в доме очень громко зазвенит сигнализация. Точно так же она зазвенит, если кто-то чудесным образом сумеет выбраться наружу, то есть будет иметь глупость ночью выйти из дому, не отключив её. А где она отключается, и каким кодом, знают лишь хозяева. В том числе я. И этот "кто-то" сразу будет освещён, и по освещению будет видно где находится! - рассказывая об этих премудростях вроде бы подругам, Лера однозначно "метила" в Олежку. Предупреждая обо всей бесплодности любой попытки сбежать ночью.

Впридачу к фонарям над гаражом загорелся яркий как прожектор светильник, едва они подошли к воротам. И как только они раскрылись, внутри всё так же озарило мощными лампами - под потолком и на стенах. Олежку, пихая ногой, затолкали вовнутрь, расстегнули "браслет" на одной руке.

- Видишь тот прицеп с кузовом в виде корытца? Бери его, и выкатывай наружу. Да смотри не задень им за что-нибудь, не посмотрим что поздно, шкура с тебя лохмами полетит! - велела ему Лера, подкрепляя приказ ударом трости.

- Чего побледнел? Испугался надорваться? Не бойсь, он лёгкий, даже такому доходяге как ты ничего не стоит катить его бегом!

- Даже с грузом!

- Накат у него хороший, погрузи туда хоть центнер, покатится легко!

- Особенно если в помощь будет погонялка!

- Арапник или хлыст!

Олежка действительно без труда выкатил компактную тележку, и по указанию Леры, потащил её к левой лестнице. И, пока они что-то решали, Олежку поставили около перил на колени и пристегнули к ним наручниками.

Как только отошли его хозяйки, он сразу же расслабился, и только руки, прикованные к завитушкам перил, не давали упасть в изнемождении. Поселение засыпало. В одном месте за другим утихала музыка, уже давно не было слышно весёлых выкриков, смеха. Чёрная тоска опять забрала его в свои цепкие лапы, стала терзать, грызть душу.

Вот совершенно рядом люди, обычные люди сейчас ложатся спать. В свои постели, желают близким "спокойной ночи". Кто уснёт крепким сном, кто-то может и будет ворочаться, сетуя себе на бессонницу. Но всё равно уснут спокойным сном, не опасаясь что утром их разбудят пинком, с бранью, и потащат жестко наказывать. И только он будет засыпать, находясь под страхом как-то нечаянно навлечь на себя злость своих хозяек, если вдруг неточно исполнит их сиюминутный каприз. Лиза? Да, на сегодняшнюю ночь он отдан ей во владение и пользование. Может он ошибался, думая что она добрее других? Сегодня она показала себя весьма безжалостной и жестокой суровой госпожой. Как она больно сечёт! И какие потехи с ним придумает в эту ночь? Ему, измученному, удастся ли поспать? Хоть немножко? Если только отдохнуть, немножко расслабиться когда она будет его страпонить... Только бы не тем чудовищем! А завтра - опять кошмарный день... Его предупредили, какие наказания грозят ему... Готовый закричать, заголосить в истерике, Олежка поднял кверху залитое слезами лицо.

Свежий ночной ветер, нёсший издалека, из-за холмов запахи реки, осоки, остывающей земли, всех находящихся вне ограды просторов породил в нём новые приступы грызущей тоски. Остановившимися глазами он вгляделся в тёмное, усеянное звёздами небо.

Стараясь отвлечь себя, Олежка стал рассматривать звёзды, искать созвездия. В мокрых глазах всё плыло. Раскинувшийся по небу Млечный Путь с серединой, сейчас почему-то ассоциировавшейся у Олежки с вагиной, как будто скрыл, перемешал, растворил в себе все остальные звёзды. По тому, как некоторые из них временами исчезали, можно было понять что по небу пробегают облака.

Где-то на неизмеримой высоте плыли красные и зелёные огоньки, мигал проблесковый. Там летит лайнер... Как и днём, сердце у Олежки сжалось, душа наполнилась лютой горечью. Почему его сегодня так возбуждают пролетающие самолёты? Ещё выше быстро двигалась светящаяся точка - то был спутник... За всё это время он, ушедший в себя, даже не слышал ни звука пилы, ни стука молотка, ни других звуков, доносившихся из "хозяйственного этажа".

Крепкий пинок по рёбрам и тут же последовавшая могучая плюха вывели Олежку из задумчивости. Рядом стояла Женька, держащая в руках какую-то грубо сколоченную квадратную рамку из плохо оструганных брусочков.

- В какие звёздные дали улетел, мечтатель? - с ехидным смешком сказала ему госпожа. - На-ка, примеряй! Специально для тебя старались, работали не покладая рук, трудились! Оцени! - и она одела ему эту рамку через голову на шею. - Только-только проходит, как будто делано по мерке! Носи на здоровье! Прекрасный хомут, вернее ярмо, раз целиком из дерева!

- Вот как мы о тебе заботимся! Уж вот-вот ночь на дворе, а мы так старались, делали, делали! Ради тебя! - продолжила Вероника.

- Сначала хотели напрячь в эту работу тебя, но где уж там! Ты хотя бы на картинке видел молоток? Знаешь ли какой стороной вбивать гвоздь? И уж как его загнуть когда он выйдет с обратной стороны? - рассмеялась Лера.

- Интересно было б посмотреть, как бы он управился с пилой, с обычной ножовкой! Представляю, что б была за клоунада!

- Он хоть видел ли её когда-нибудь, знает ли что это такое, и для чего предназначена?

- Отпилить брусок - у него это было бы до утра! А какой длины? Он бы даже не смог подумать об этом!

- Молотком бы бил куда угодно - по детали, по пальцам - но только не по гвоздю!

Подошедшая Марина прервала потоки ехидств. Она принесла две гладкие круглые палочки - одну толщиной с черенок лопаты, сантиметров десять-пятнадцать длиной, с глубокими зарубками на одном конце, и несколько обструганную под конус с другой. Вторая была намного тоньше, но и намного длиннее, и с зарубками на обоих концах, куда более широкими.

Олежку отомкнули от перил, ударом по шее бросили на четвереньки. К "ярму" по его углам привязали длинные верёвки. Тонкую палочку велели взять в рот, небольшой верёвкой охватили ему затылок и примотали эту палочку так, чтобы она не выпала, играя роль "удил". Также к ней привязали длинные верёвки - "вожжи".

Ещё одну верёвку, короткую и толстую, Марина привязала к другой палочке. Свободный конец распушила на пряди, так, чтобы он стал похож на кисточку ослиного хвоста. Хорошенько оплевала палку со всех сторон, и крепко схватив Олежку за попу, отстранила ягодицу и сильно, с довольным кряком впихнула её целиком, дальше торца, к нему в анальное отверстие. Так, чтобы снаружи из попы у него выходила только верёвка, а сама деревяшка была полностью внутри. Подёргала за этот "хвост" - крепко ли держится? - и поцокала языком.

- Вылитый ослик!

- Ослик Иа! - захохотала Вероника.

- Не хватает только длинных ушей! - подсказала Женька.

- А что? Сделаем! Лер, у тебя найдётся картон поплотнее, и степлер? Канцелярский?

- Ты же знаешь, в этом доме, как в Греции, всё есть! Всё! Абсолютно всё!

Недолгое время спустя обе девушки выбежали из дома. Марина несла степлер, неширокую картонную полоску, и два грубо, наспех вырезанных длинных "уха", более-менее напоминающих ослиные.

Обернув полоску вокруг Олежкиной головы, она заметила размер. Скрепила концы внахлёст степлером, так что получился обруч, плотно сидящий на голове. "Уши" пишпилила таким образом, чтобы они были направлены вверх когда Олежка стоял на ногах, согнувшись под прямым углом. Крепко насадила ему на голову эту "конструкцию".

Олежку подвели к прицепу. Четыре довольно маленьких, но сравнительно с диаметром очень толстых широких колеса на близко расположенных друг от друга осях были сдвинуты несколько кзаду. Потому девки решили привязать Олежку к раме с задней стороны и ехать "задом наперёд", а дышло прицепа подвязали так, чтобы оно не волочилось следом по земле. Из дома вынесли страшную сумку с "инструментами". Марина выбрала длинную, метра в два, туго сплетённую плеть.

- Этот арапник ещё не пробовал вкуса его шкуры. Надо их меж собой сознакомить! - широко размахнувшись, девушка протянула Олежку по спине. Моментально раздулся рубец, брызнули капли крови. Олежка с сумасшедшим воплем упал на руки, и корчась, чуть не потерял ослиные уши.

- Ты там долго собрался верещать как ошпаренный поросюк? Вставай, пискля! - Марина пнула его в лицо и вновь замахнулась. - Наверное арапник тебе пришёлся по душе и по вкусу? Смотри, помнёшь или попортишь уши, так отделаю! Сегодняшняя порка кнутом будет вспоминаться словно тебя немножечко пошлёпали! - и она настегнула Олежку по бёдрам. Тот с воем вскочил.

- Да не арапник это, так, плеть. Арапник если может и не длиннее, то толще, тяжелей, - поправила её Лера. - Ожги его настоящим арапником, можно было бы выхватить кусок кожи, а то и с мясом. Или глубоко рассечь, почти до рёбер. Даже сломать ребро.

- Это ещё зависит от искусства палача.

Все четыре верёвки привязали к раме так, чтобы Олежка находился метрах в полутора впереди тележки.

- Жаль, нету оглобель, а у прицепа нет тормоза. Вернее есть, но он работает когда связан с тормозами квадроцикла. Или дышло, напирая при инерции, сдвигается и воздействует на тормозной механизм? Будь он ближе, и телега начнёт поддавать ему под зад, особенно когда покатит под уклон или надо будет остановиться, - сказала Лера.

- Ты! Теперь запомни: когда узда начнёт давить тебе на левый угол рта - поворачивай влево; на правый - соответственно вправо. Натяну целиком - это "стой". А когда стану стегать тебя кнутом, ты должен бежать быстрее, а после каждого удара кричать "Иа!". Всё понятно? Или пришпарить тебе для лучшего запоминания?

- Д-дда... М-мне всё понятно, госпожа Марина...

- Ну, вот и славно! - девушка взобралась в кузов-"корыто", в котором ей с её объёмами оказалось тесновато, собрала верёвки-"вожжи", встряхнула ими и взмахнула в воздухе бичом. - И-и-и, залётныя-аа! Н-нноо-оо! - кнут невероятно больно обжёг Олежке его исстёганную спину.

- Чьу! Чьу!

- Цоб-цобе!

- Хоц, хоц! Ош, ош! - со смехом выкрикивали девки возгласы разных народностей, употребляемые там для подбадривания и понукания тяглового скота.

- Забыл что было приказано? Не слышу! - Марина во весь мах огрела Олежку с захлёстом под живот.

- И-иаа! - прокричал он, и придерживая скованными руками "ярмо" чтобы оно не скользнуло вверх и не надавило на горло, натянул "постромки" и довольно легко и быстро потащил тележку с госпожой.

- Громче! Ишак не кричит, ишак ревёт! - с трескучим щелчком бич оставил вдоль Олежкиной спины вспухшую багровую полосу.

- Ии-аааа! - завыл он, ускоряя бег.

Посмеиваясь, девки смотрели как бежит, согнувшись вниз, Олежка. Фонари быстро, один за другим, зажигались и гасли. Тележка постоянно была освещена, "бегущее освещение" сопровождало её. Сейчас мощёная желтоватой брусчаткой дорожка вела вниз по склону холма, и потому Олежке приходилось мчаться во весь опор чтобы прицеп не наехал ему на ноги. Но Марина всё равно частенько нахлёстывала его бичом, и всё чаще и чаще слышался громкоголосый ревущий вой "И-ааа!", "Ии-ааа!", "Иааааа!"... Чувствовалось, что у Олежки уже не хватает дыхания, а тратя силы на эти вопли, он изматывался ещё пуще.

Проехав мимо гаража, Марина повернула вдоль поперечной части забора. Тряхнула "вожжами", огрела Олежку. Тот налёг на "ярмо", "постромки" туго натянулись. Здесь было ровно, без уклонов, поперёк ската холма.

Основная тяжесть ждала его на обратном пути, идущем в гору. Даже девки заметили, что всё более медленно перемещается свет от фонарей на противоположной стороне ограды, всё чаще слышны короткие трескучие щелчки бича о тело и уже не столь громкие, задыхающиеся выкрики "И-аааа!". Марина уже громко бранилась, угрожая Олежке поркой этим же бичом на скамье. А тот, налегая из последних сил, чуть не падая, тащил тележку разве что не шагом.

Марина доехала до верхней поперечной стороны забора. Здесь, на ровном участке, бежать стало легче. Обогнув дом с обратной стороны и пробежав мимо компостных ящиков, Олежка думал, что ему хотя бы дадут отдохнуть. Но, проехав мимо лестницы и столпившихся подруг, Марина встряхнула "вожжами", и с криком "Нн-ннооо!" вытянула Олежку вдоль спины. Дёрнула "повод" вправо, направляя его на дорожку, разделяющую участок вдоль по самой середине.

Тут опять ему пришлось бежать как он только мог, чтобы не оказаться под прицепом. Марина скорее ради забавы чем подгоняя хлестала его - Олежку подгонял грозящий покалечить ему ноги прицеп.

Когда он бежал по середине участка, действительно зажигались фонари на обоих сторонах ограды. Свет от них был настолько ярок, что они прекрасно освещали эту далеко расположенную дорожку.

Абсолютно измученный, обессиленный Олежка кое-как даже не пришёл, притащился к лестнице. Он хрипяще дышал, весь залитый потом. Марина натянула "вожжи".

- Тпррруу!

И как только девки, придержав, остановили тележку, он рухнул на колени.

- О как утомился! Пена клочьями падает! - рассмеялась Женька.

- Пена - это ничего. Смотри, как бы не стала клочьями падать шкура! - играя полную серьёзность намерений сказала Марина, вылезая из кузова.

- Полный слабак! Интересно, какая у него была отметка по физре? Я б и кол не поставила!

- Наверное, "не аттестован"? Так ведь? Верно я говорю? - Марина приподняла ему голову рукояткой плети.

- Тр... Т-трой-кка... - кое-как просипел он.

- Ну надо же было как-то выпихнуть! - заржала Марина. - Наверное и по другим предметам плёлся позади планеты всей?

- Ну есть же существа, что живут при полном отсутствии мозга! В море это медузы, на суше - вот эта сущность! - Женька постучала по деревянному брусу перил и по Олежкиной голове. - Одинаковые звуки получились! Не надо быть скрипачом, чтобы расслышать и определить! Один в один! Ладно, мы это и так знаем лучше других! Теперь надо напоить животинку?

Воду Олежке принесли в том же самом ковше, из которого его обливали во время порки на скамье. Женька поставила ковш на дорожку.

- Что поделаешь, за скотиной надо ухаживать, хоть по минимуму! Ну? Пей! Или не хочется? Тогда хоть рожу выполощи! И сосальник сполосни! - освободив его от "узды", Женька с силой погрузила Олежку в воду лицом.

Смыв уже засохшие выделения, он начал жадно пить, пока не закончилась вода в ковше. Женька отшибла пустую посудину ногой, вновь взнуздала Олежку. Взобралась в кузов, где, кажется ей было ещё теснее чем Марине.

Олежка подумал, что пришёл его последний час. Пробежать ещё один круг, а то и два, таща такую тяжесть! Да тут можно рухнуть посреди дорожки!

- Чтоб больше никаких криков "Иа!" - строго предупредила Лера. - Уже почти все в округе спят, а тут такие вопли! Неровен час кто-то подумает - а что здесь может быть? Придут выяснять. Не хватало каких-то подозрений! Ещё и родакам доведут, а отец может больше не дать ключей от дачи!

Женька наконец уселась насколько можно удобно.

- Будет как раз урок физкультуры! Не переживай, натренируем! - она щёлкнула бичом в воздухе, и затем опоясала им Олежку. - Нн-ннноооо! Паа-аашлаа гнедая! Каа-ааагда я на почте служил ямщиикооооом!... - заворачивая под уклон, завыла она, хлеща его плетью. Лера сунула в рот пальцы и пронзительно, с переливом, засвистела вслед. Олежка, превозмогая себя казалось бы стократ, побежал. Позади гремела тележка, его спину терзал бич.

На его счастье Женька не стала объезжать дом и делать второй круг. Резко натянув "вожжи", она осадила Олежку около самой лестницы, да так быстро, что девчонки едва успели задержать тележку. Хорошо ещё, что он опять плёлся на последнем дыхании, и даже угрозы, брань, частые и жестокие, до крови, удары плетью не могли заставить его ускориться.

Лиза стала открыто проявлять недовольство. До этого она лишь нервно похаживала в стороне от подруг, но увидев, что Олежку напоили, а в кузов собирается залезать Вероника, тут же выступила с претензией.

- Вроде бы этот раб на сегодня и на завтра отдан мне в единоличное владение! Ни о каких катаниях речи не шло, а тут его попросту у меня забрали для глупых забав! Я уже давно должна с ним развлекаться, а его собираются использовать не по назначению ещё целый час!

Лера примирительно обняла Лизу за талию.

- Долго не задержим. По одному малому кругу, и всё. Если ты считаешь, что у тебя украли время с ним, хочешь, когда мы все уже вернёмся в город, ты на пару суток заберёшь его к себе домой? Порадуешься вместе со своей Жанной, или Яной, как вы её прозвали в семье. Она ж ведь тоже любит молоденьких пареньков с безотказной дырочкой в попке? Хоть она уже и взрослая женщина.

У Лизы тут же вспыхнули глаза, но она сделала вид, будто что-то решает в голове - где больше будет выгоды. Затем равнодушно кивнула.

- Вполне нормальная компенсация. Надеюсь, сейчас его не задержат до самого утра?

- Ну уж! Минут двадцать... полчаса... Не более!

Над Олежкой всё же сжалились и дали ему немножко отдохнуть - "Ещё б, отмахал станцию, не меньше!". Позволили вволю напиться, облили холодной водой изодранную плетью спину. Пока он лежал распластавшись на прохладных камнях дорожки, девки прохаживались вдоль дома, о чём-то болтая. Лишь Вероника стояла рядом с ним, будто боясь что его уведут и не дадут ей покататься.

Вдруг откуда-то издалека донёсся приглушённый расстоянием какой-то звук, похожий на гудящий рёв, какие-то низкие "букающие" звуки. Их Олежка слышал с самой первой ночи пребывания на даче, хотя в доме они были еле слышны. Девки вздрогнули, стали озираться, не понимая кто это может так кричать. Лера засмеялась.

- Это выпь. Болотная цапля. Около реки много залитых низин, с тростниками, камышом. Она там и живёт. Опустит в воду клюв, и с силой выдувает воздух. Вода бурлит, оттого и такие звуки. Похоже на бычий рёв. Потому её ещё прозвали "водяной бык".

- Что-то похожее я слышала и вчера, и раньше, но было как-то ни к чему.

Вероника услышала разговор.

- Кстати, ты в первый день обещала, что сводишь меня на эти болотца, нарезать тростника. Чтобы лучше вгонялось ума-разума в этого недоумка. Когда пойдём?

- Уж наверное послезавтра. Мы ж ещё не один день будем здесь отдыхать. Я тоже не прочь посмотреть на эффект от тростниковых стеблей.

- Рогоз - это похлеще всякой розги!

- Может увидим и выпь?

- Это вряд ли. Таких заболоченных мест там много, и каждое вдоль и поперёк месить? У нас и такой обуви нет. Эта птица осторожная. Днём находится где-нибудь в самой середине болота, а по окраске похожа на тростник. Стоит неподвижно, клювом вверх, а клюв похож на сухую камышинку. Рядом пройдёшь, отодвинешь её как стебель тростника, и не заметишь! Да и она на всю округу одна. Вон как далеко слышно. Куда достигает звук её гуденья, там и радиус её территории. Знак сородичам. И мы не полезем вглубь зарослей, всё ж болото. Нарежем стеблей на краю, и быстро домой, пока наш зайчик не соскучился!

- Он уже заскучал. Кажется собирается прямо здесь и спать. Ноо, вставай, ленивая скотина! - Вероника врезала Олежке пинка и хлестанула плетью. Он с воплями подскочил, а девушка, усевшись в кузов, тряхнула верёвки-"вожжи", ошпарила его бичом.

- А представь, если запрячь его в ломовую телегу, и сесть в неё нам всем вместе? Как далеко смог бы сдвинуть подводу этот здоровенный громадный битюг? - стала язвить Марина.

- Этот наисильнейший в мире битюг со знаком "минус" с треском лопнул бы от натуги, не сдвинув ни на миллиметр даже пустую телегу!

- Такой хлюпик, что даже лёгонький прицеп едва тянет, если в гору! Вот-вот все кишки высрет!

- Ну трогай, Саврасушка, трогай! Нооо, пошёл, резвя-ретивей! - Вероника ещё крепче жиганула Олежку.

- Не боишься накликать на себя? - ехидно крикнула вслед Лиза. - Как там далее в этих стихах, помнишь? "... Последний разок послужи."! Потому что везли на погост хозяина этого коня!

Вероника со злостью во всю мочь раз пять вытянула Олежку с захлёстами под живот и под грудь, и встряхивая "вожжами", с криками и угрозами принялась безостановочно лупить его по спине и по бокам во время всего своего круга.

Вероника была более чем на треть легче предыдущих "возниц", и потому Олежка даже вверх мог почти что бежать. Во всяком случае идти быстрым шагом. Но поскольку он был измучен, то несколько раз у него подкашивались ноги, он падал, что вызывало неописуемую злость его хозяйки.

- Пшёл живей, кляча колченогая! Ноги не держат? Чего ты там притворяешься?! Сегодня ж растянем на перилах, да вот этим кнутом обдерём всю жопу! - орала она, и с какой-то болезненной яростью стегала и стегала его.

После того как прокатилась Лера, Олежку напоили, окатили из ведра. Лиза повертела в руках бич, пропустила его через кулак.

- Я не езжу на животных, умеющих говорить на понятном мне языке. Так что распрягайте этого осла, - кинув плеть в кузов, она несколько раз прошлась около лежащего пластом Олежки, с вожделением осматривая его попу.

- Нее, сначала скотину надо накормить! - в глазах у Марины зажёгся весёлый огонёк. - Что любит кушать ослик? Ну конечно же травку! Вот и надо его отвести попастись! После столь тяжёлой работы представляете как проголодалось бедное животное? - она вновь забралась в тележку, рванула за "вожжи" и стегнула Олежку, заставив его встать. - Нно, родная! - и погнала его к компостным ящикам.

Там, уже "под уздцы", Марина подвела его к пробивающейся сквозь песок травке, аккурат к тому месту, куда попадала вода из не так давно выброшенных им "фонтанов попой". "Разнуздала" Олежку, толкнула так, что он упал на четвереньки.

- Вон какая хорошая вкусная травушка, мягкая муравушка, - давясь смехом, Марина за волосы сильно ткнула его лицом в землю. Кушай, кушай, что же ты? - отойдя на несколько шагов, она жвыкнула Олежку бичом. - Ешь траву и не кочевряжься! Впрочем, можешь не исполнять этот приказ, но для начала скажи, где тебе будет удобнее? На скамейке с мягкой крапивкой или поперёк козел? И что предпочтительнее - вот эта плеть, ротанговая трость, кнут, или розги плюс крапива? - и бич вновь резанул острой обжигающей болью Олежкину попу.

Не дожидаясь второго удара, тот стал ртом срывать траву и поспешно жевать.

- Уй как ты проголодался, бедненький! Смотрите, с какой жадностью наш ослик кушает травку - держа Олежку за ошейник, Марина направляла его как раз по той полосе, где летела тогда фонтаном вода. - Кушай, приятного аппетита! - и, заставив Олежку выщипать "дорожку" в травяной поросли на дальность вышибленной воды из его попы, бросила Олежку наземь.

За верёвку-"хвост" Марина выдернула у него из попы деревяшку, сняла "узду", обруч с "ушами", "ярмо", одновременно девки отвязали "постромки" от прицепа.

И вдруг Лиза как-то неожиданно напряглась. Глаза у неё сузились, рот сжался. Что она вспомнила в этот миг? Может быть то, как в предбаннике собиралась сесть Олежке на член, а он сорвал все её желания? Во всяком случае она вдруг безо всякой причины с такой силой протянула его плетью по попе, что брызги крови отлетели на полметра, а Олежка, извиваясь и корчась, завопил диким голосом, от боли не в силах подскочить.

Тут же подлетели Марина с Женькой, подмяли под себя Олежку, наверное думая, что Лиза хочет его выпороть. Но та, да и то скорее ради уважения к рвению подруг, хлестнула Олежку ещё пару раз, хоть и не так озверело, и махнула рукой.

- Нам уже спать пора. Ещё сколько времени потребуется чтобы убирать невесту?

Всю "упряжь" девчонки унесли в "хозяйственный этаж" - "Может ещё не раз потренируем нашу поню" - а Олежку заставили закатить прицеп в гараж и поставить его строго на то самое место.

- Надо было не распрягать его, - говорила Вероника, со злостью хлеща Олежку пока он катил прицеп к гаражу, - а я например бы села, он бы как ветер домчал!

- Под уклон не успеешь поймать и остановить прицеп. Ослик оказался бы под ним, а тебя могло бы выбросить вперёд, - остерегла её Лера.

Продолжение следует...