Водитель такси и пьяная пассажирка

Тот вечер был таким же, как и сотни других. Десять часов непрерывной езды по раскалённому асфальту Москвы, пропахшей бензином и пылью. Я, Мишаня, тридцать четыре года, бывший инженер, а ныне — водитель такси с пятилетним стажем, уже почти разучился удивляться чему-либо. Моя машина, серебристая иномарка с потёртым салоном, была моим коконом, моей клеткой и моим наблюдательным пунктом. Я видел всё: пьяные разборки, слёзы, поцелуи, скуку. В основном скуку.
Она поймала меня на выезде с Патриарших. Включилась в приложении как «Анна», курс — на Ленинский проспект. Я подъехал к тусовочному месту, где клубилась толпа нарядных и уже изрядно веселых людей. Она отделилась от группы, пошатываясь, опираясь на подругу. Я вышел, чтобы открыть дверь.
Первое, что я заметил — её глаза. Большие, серые, навыкате, сейчас они блестели мокрым, пьяным стеклом. Второе — чёрное платье. Короткое, обтягивающее, с глубоким вырезом на груди. Оно сидело на ней так, будто её в него влили. Рыжеватые волосы были собраны в неаккуратный пучок, из которого выбивались пряди. Лет двадцати пяти, не больше. От неё пахло дорогим цветочным парфюмом.
— Всё, Лен, я доеду, не переживай, — её голос был женственным, но слова немного заплетались.
Она плюхнулась на заднее сиденье, тяжело выдохнула и откинула голову на подголовник. Я тронулся, сливаясь с ночным потоком машин. Первые минуты ехали молча. В салоне пахло теперь её духами и алкоголем. Я ловил её взгляд в зеркале заднего вида. Она смотрела в окно, невидящим взглядом, её пальцы нервно барабанили по клатчу на коленях.
Потом она зашевелилась. Сначала я не понял. Просто мелькнуло движение в периферии зрения. Но потом я посмотрел пристальнее. Её правая рука лежала на бедре, а пальцы медленно, почти лениво, ползли под подол чёрного платья. Я отвёл глаза, решив, что показалось. Пьяная баба, ей неудобно сидеть, всё такое.
Но через пару минут я не удержался и глянул снова.
Рука была уже точно под юбкой. Ладонь лежала низко на животе, а кончики пальцев скрывались в тени между её ног. Она делала едва заметные, круговые движения бедром, её веки прикрылись. По её лицу, освещённому неоновым светом рекламных щитов, пробежала тень чего-то похожего на боль или наслаждение. Она тихо, почти неслышно, простонала.
У меня в паху всё сжалось и тут же отозвалось густой, тяжёлой волной. Эрекция наступила мгновенно и болезненно, упираясь в ширинку брюк. Охереть. Я видел такое пару раз за свою карьеру, но никогда так… откровенно. И никогда пассажирка не была такой привлекательной.
Мы как раз проезжали мимо тёмного, глухого переулка между двумя бизнес-центрами. Ночью там было пустынно. Без мысли, почти на автомате, я свернул туда и заглушил двигатель.
Тишина. Слышно было только её прерывистое дыхание сзади. Она, кажется, даже не сразу поняла, что машина остановилась. Её пальцы продолжали свою скрытую работу под тканью платья.
Я обернулся на сиденье, глядя на неё прямо. Она открыла глаза. В них было непонимание, потом испуг, но он тут же сменился пьяным вызовом.
— Почему остановились? — её голос прозвучал хрипло.
Сердце колотилось где-то в горле. Я сделал самое глупое и самое прямое, что мог придумать в тот момент.
— Кажется, вам нужна помощь, — сказал я, и мой собственный голос показался мне чужим. — И я, кажется, могу её предоставить.
Она замерла. Её пальцы остановились. В салоне повисло напряжённое молчание, густое, как смог. Она смотрела на меня, а я смотрел на неё, и между нами висела эта неприличная, откровенная фраза, пахнущая сексом и опасностью. Она облила меня с ног до головы оценивающим взглядом, который, казалось, видел всё, включая мой напряжённый член. Я ждал. Секунду. Две. Вечность.
Она не ответила сразу. Просто смотрела на меня этим мутным, но цепким взглядом. В её глазах шла борьба — пьяное бесстыдство против остатков трезвого стыда. Бесстыдство побеждало.
Тень улыбки тронула её пухлые, размазанные помадой губы.
— Помощь? — она фыркнула, и звук вышел сиплым, прокуренным. — Ты кто такой, чтобы помогать? Сантехник?
— Таксист, — парировал я, чувствуя, как нарастает какая-то хмельная наглость и во мне. Адреналин смешивался с похотью. — Специалист по… доставке в нужное место.
Она медленно, с преувеличенной театральностью, перевела взгляд на мои руки, сжимающие руль. Потом на ширинку брюк, где выпирал явный, неприличный бугор. Я даже не пытался это скрыть. Её взгляд скользнул обратно к моему лицу.
— И в какое же «место» ты меня собрался доставлять, таксист? — в её голосе появились игривые, опасные нотки. Она потянулась к сумочке, с трудом найдя сигарету. Пламя зажигалки осветило её лицо — разбитое, уставшее, но безумно красивое в этой своей испорченности.
Я видел, как дрожит её рука. Она сделала глубокую затяжку, выпустила дым в потолок салона.
— Я не это имел в виду, — сказал я, хотя имел в виду именно это.
— Ага, конечно, — она усмехнулась и снова откинулась на сиденье. Её левая рука с сигаретой замерла в воздухе, а правая… правая снова исчезла под юбкой. Она закрыла глаза, и по её лицу пробежала судорога. Тихий, сдавленный стон вырвался из её горла. Это был звук, от которого у меня свело живот.
Я не мог больше этого выносить. Я расстегнул ремень безопасности. Скрипнула дверь. Я вышел из машины. Ночь была прохладной, но меня бросало в жар. Я открыл заднюю дверь и сел рядом с ней. Салон вдруг стал очень тесным, наполненным её дыханием, её запахом, её грехом.
Она не открыла глаза, но её тело напряглось. Пальцы под юбкой замерли.
— Что ты делаешь? — прошептала она, но это не был протест. Это было любопытство.
— Предлагаю помощь, — повторил я, и моя рука сама потянулась к её колену. Кожа под ладонью была обжигающе горячей. Я почувствовал, как она вздрогнула, но не отстранилась. Мои пальцы поползли выше, скользя по внутренней поверхности её бедра. Шелк чулок и упругая плоть под ним. Она раздвинула ноги на сантиметр. Приглашение.
Её дыхание стало чаще. Сигарета выпала из ослабевших пальцев и упала на резиновый коврик, медленно тлея, наполняя салон едким дымом. Она даже не заметила.
— Ты… ты так ко всем пассажиркам пристаёшь? — её голос был хриплым шёпотом, в нём не было осуждения, только любопытство и тягучая, алкогольная слабость.
— Только к тем, кто явно нуждается в помощи, — так же тихо ответил я, мои пальцы уже достигли края её юбки. Ткань была задрана почти до самого лобка. Я видел узкую полоску чёрного кружевного белья, промокшего насквозь в самом центре тёмным, соблазнительным пятном. Оттуда шёл запах — терпкий, животный, смесь её возбуждения и дорогих духов. С ума сойти.
Она застонала, когда мой указательный палец провёл по влажной ткани её трусов, прямо по тому самому чувствительному месту. Её бёдра дёрнулись, прижимаясь к моей руке.
— Боже… — выдохнула она, и её голова запрокинулась. — Я просто… не могла больше терпеть. Всю вечеринку… всё тело горело…
— Значит, я вовремя подъехал, — я наклонился к ней, чувствуя, как её горячее дыхание обжигает мою шею. Мои губы почти коснулись её уха. — Расслабься. Дай мне помочь.
Я не стал ничего спрашивать. Не стал ждать. Я завел пальцы под резинку её трусов. Кружево было мокрым и липким. Она ахнула, когда мои пальцы нашли её клитор — твёрдый, набухший, истекающий соком. Она была вся на взводе, готовая взорваться от одного прикосновения.
— Осторожно… — простонала она, но её таз уже начал делать мелкие, прерывистые толчки навстречу моей руке. — Я… я почти…
— Я знаю, — прошептал я ей в ухо, водя пальцем по её влажным, раздвинутым губам, чувствуя, как вся она трепещет под моим прикосновением. — Кончи. Кончи для меня сейчас. А потом посмотрим, что будет дальше.
Её рука вцепилась мне в запястье, но не чтобы оттолкнуть, а чтобы прижать сильнее. Её ноги распахнулись шире, и в тусклом свете уличного фонаря я увидел всё — аккуратный рыжий треугольник волос на лобке, блестящую, опухшую плоть, мои пальцы, скользящие в её густоте. Она закусила губу, чтобы не закричать, и её глаза потемнели от нарастающего, неконтролируемого удовольствия. Она была на краю.
Её тело вдруг затряслось, выгнулось в дугу. Глухой, сдавленный крик сорвался с её губ, и она вся сжалась вокруг моих пальцев, горячая и пульсирующая. Волны оргазма били по ней, заставляя её бёдра дёргаться в моей руке. Она кончила быстро, почти молниеносно, сбросив то напряжение, что копила весь вечер.
Она обмякла, тяжело дыша, глаза закатились. Я медленно вынул пальцы, блестящие от её соков. Запах её возбуждения ударил в нос, густой и опьяняющий. Я поднёс пальцы к её губам. Она, не открывая глаз, безропотно облизала их своим шершавым язычком, тихо постанывая. Это было до дикости эротично.
Потом она открыла глаза. В них не было ни пьяного тумана, ни стыда. Только тёмное, жадное любопытство.
— Теперь твоя очередь, таксист, — её голос звучал твёрже. Она приподнялась на локте и потянулась к моей ширинке. Пальцы её дрожали, но были настойчивы. Она расстегнула пуговицу, потом молнию. Я даже не дышал, наблюдая, как она, не сводя с меня глаз, засовывает руку внутрь и высвобождает мой член. Он был твёрдым как камень, налитым кровью, и от её прикосновения дёрнулся.
— Ого… — она выдохнула с какой-то смесью уважения и страха. — Серьёзный аппарат.
Её пальцы неуверенно сжали меня, попробовали провести от основания к головке. По моей спине пробежали мурашки. Я положил свою руку поверх её, показывая ритм.
— Вот так, — прохрипел я.
Она поняла. Её хватка стала увереннее. Она села на колени на сиденье, склонилась над моим торчащим членом. Её рыжие пряди упали мне на бёдра, щекоча кожу. Она секунду смотрела на него, словно оценивая, а потом её язык, тёплый и шершавый, лизнул головку, смазал каплю влаги, выступившую на прорези.
Я застонал, запрокинув голову на подголовник. Вид её опухших, накрашенных губ на моём члене был самым развратным зрелищем в моей жизни.
Потом она взяла его в рот.
Не полностью, сначала лишь головку. Её губы сжались вокруг меня, язык закрутился вокруг уздечки. Она издавала тихие, мокры звуки, давясь, но не останавливаясь. Я вцепился пальцами в её растрёпанный пучок, не толкая, просто держась, чтобы не кончить ей в рот сразу же. Она работала ртом жадно, неумело, но с такой дикой самоотдачей, что у меня сводило икры. Слюна капала с её подбородка на мои яйца. Я смотрел на её согнутую спину, на трясущуюся попку в обтягивающем платье и понимал, что сейчас взорвусь.
— Стой… — я еле выдохнул, оттягивая её за волосы. — Стой, а то я кончу.
Она отпустила мой член со звучным чмоканьем. Её губы блестели, подбородок был мокрым. Она смотрела на меня снизу вверх с вызовом.
— А чего останавливаться? — она ухмыльнулась. — Я не закончила.
— Я хочу не в рот, — сказал я, перехватывая инициативу. Я резко развернул её, прижал лицом к спинке переднего сиденья. Она ахнула, но не сопротивлялась. Я задрал её юбку до поясницы. Передо мной предстала её жопа — упругая, круглая, в тех самых чёрных чулках и кружевных трусиках, которые теперь были сдвинуты в сторону, открывая влажную, розовую щель. Волосы на лобке были рыжими, короткими, аккуратными.
Я прильнул к ней ртом.
Я раздвинул её пальцами и впился языком в её киску. Она вскрикнула, и её тело снова затряслось. Она была вся ещё чувствительная после первого оргазма. Я лизал её жадно, глубоко, вводя язык внутрь, потом возвращаясь к клитору, заставляя её биться и стонать, уткнувшись лицом в кожу сиденья. Её стоны превратились в сплошной, прерывистый вой. Она была вся мокрая — от моих слюней, от своих соков.
— Давай, давай же, трахай меня, бля! — закричала она, теребя свою грудь через платье, её пальцы сжали сосок.
Я не заставил себя ждать. Встал на колени между её ног, направил свой член к её входу. Он скользнул по влаге, и я одним резким, уверенным движением вошёл в неё до конца.
Она закричала. Крикнула громко, хрипло, по-звериному. Её внутренности были обжигающе горячими и невероятно тесными. Она сжалась вокруг меня, и я на секунду замер, боясь кончить сразу. Потом я начал двигаться.
Сначала медленно, вынимая почти полностью и снова вгоняя в неё свой раскалённый член. Потом быстрее. Сиденье скрипело в такт нашим движениям. Машина раскачивалась. Я держал её за бёдра, впиваясь пальцами в плоть. Звук был громкий, влажный, неприличный. Она стонала, бредила, кричала мне «да, да, да, сильнее!».
Я чувствовал, как подходит её второй оргазм. Её схватки стали чаще, она сжимала меня как тисками. Я переменил позу, положил её на спину, закинул её ноги себе на плечи и вошёл снова, ещё глубже. Она смотрела на меня расширенными зрачками, её губы были приоткрыты, из них вырывались хриплые звуки.
— Я сейчас… я снова… — она не договорила. Её глаза закатились, и её тело разорвало от второго, ещё более мощного оргазма. Она билась в конвульсиях, кричала в ладонь, которую сама же и прижала ко рту.
Вид её потерянного лица, её сведённого судорогой тела добил меня. Я с глухим рёвом вошёл в неё в последний раз и кончил, заполняя её своей спермой. Спазмы были такими сильными, что у меня потемнело в глазах. Я рухнул на неё, чувствуя, как её сердце колотится о мою грудь.
Мы лежали так несколько минут, тяжело дыша.
Тишину нарушал только наш тяжёлый, выравнивающийся ритм дыхания и отдалённый гул города за пределами этого тёмного переулка. Я лежал на ней, чувствуя, как её грудь поднимается и опускается подо мной. Кожа липла к коже. Воздух в салоне стал густым, спёртым, наполненным запахом нашего секса — терпким, животным, смешанным с её духами и дымом от давно потухшей сигареты.
Я медленно, с неохотой, отделился от неё. Мой член, мягкий и липкий, выскользнул из неё. Она ахнула от пустоты, и по её внутренней стороне бедра потекла белая струйка моей спермы. Зрелище было настолько развратным и интимным, что у меня снова ёкнуло где-то глубоко в животе.
Я отполз на своё сиденье, давая ей пространство. Она не двигалась несколько секунд, лежала на спине с закинутыми за голову руками, смотря в потолок салона невидящим взглядом. Потом медленно опустила ноги, с трудом свела их вместе и попыталась прикрыть растрёпанное платье. Движения её были вялыми, отрешёнными.
Я протянул ей пачку влажных салфеток, которые всегда вожу в бардачке для таких случаев. Для каких именно — до сегодняшнего вечера не был уверен. Она молча взяла одну, села и начала механически вытирать живот, бёдра, снимая с кожи наши смешавшиеся жидкости. Я сделал то же самое, наблюдая за ней краем глаза.
Она выглядела опустошённой. Но не сломанной. Словно буря, пронёсшаяся по её телу, вымела наружу всё лишнее — и алкоголь, и напряжение вечера, и ту тоску, что заставила её ласкать себя на заднем сиденье такси. Теперь в её позе читалась усталая расслабленность.
— Сигареты есть? — её голос был хриплым, простуженным.
Я нашёл свои сиги. Поднёс ей к губам, чиркнул зажигалкой. Она затянулась глубоко, зажмурившись, и выпустила дым струйкой.
— Ну ты и… наглец, — сказала она беззлобно, почти с одобрением.
— Сама виновата, — я ухмыльнулся. — Нечего таксистов дразнить.
Она фыркнула, и в углу её губ дрогнула улыбка.
— Это да… — она посмотрела в окно на тёмную стену здания. — Меня… меня там ждёт жених. Наверное, уже звонки в МЧС разносит.
В её голосе не было ни паники, ни сожаления. Констатация факта.
— Повезёт — скажешь, что таксист заблудился, — предложил я.
— Не повезёт — скажу, что трахнула таксиста в тёмном переулке, — она повернула ко мне лицо, и в её глазах заплясали озорные, уставшие огоньки. — Он ведь знает, что я дура.
Мы помолчали. Она докурила сигарету и выбросила окурок в окно.
— Тебе на Ленинский? — спросил я, возвращаясь в роль таксиста. Всё же надо было как-то завершить эту поездку.
Она кивнула, потянулась за сумочкой, достала зеркальце и начала поправлять смявшийся пучок, смахивать размазавшуюся тушь. Её движения снова обрели ту светскую, немного надменную плавность, что была у неё в начале поездки. Но что-то в ней изменилось. Напряжение ушло.
Я завёл двигатель, выехал из переулка на освещённую улицу. Мы ехали молча. Она смотрела в окно, а я на её отражение в зеркале. Между нами висела не неловкость, а какое-то странное, обоюдное понимание. Мы оба получили то, что хотели. Всё было честно.
Я подъехал к указанному адресу — новому, пафосному дому за высоким забором. Она собрала вещи, откинула чёлку со лба.
Открыв дверь, девушка вышла на тротуар. Потом обернулась, наклонилась ко мне в окно. Её лицо было серьёзным.
— Спасибо, Михаил, — сказала она тихо, прочитав моё имя в углу бейджика. — Мне понравилось.
— Всегда рад помочь, Анна, — ответил я.
Она кивнула, выпрямилась и, не оглядываясь, пошла к подъезду, чётко стуча каблуками по брусчатке. Я смотрел, как она удаляется, как её стройная фигура в чёрном платье растворяется в свете подъезда.
И только тогда до меня дошло. Она сказала «спасибо». И это было самое неожиданное во всей этой истории.
https://sex-stories.club/izmena/4436-voditel-taksi-i-pjanaja-passazhirka.html