Легкое романтическое приключение. Часть 3

Я остолбенел в шоке. Дальше — больше. Расстегивает мне ширинку и ныряет туда своей холеной ручкой. Пробирается к члену и начинает его поглаживать. В то же время прикуривает и задувает мою трясущуюся зажигалку. Со вкусом затягивается, не спеша выпускает мне дым в лицо, наклоняется и берет в ротик. Я чуть не падаю, роняя зажигалку, хорошо хоть потухшую! Вцепился в верхнюю полку, зубы сжимаю, чтобы не застонать. А она чуть подвинула меня, чтобы шторку в бизнес-салон видеть, и отсасывает, посапывая от удовольствия. Затянется, выпустит дымок и опять заглатывает член. Вприсоску, так сказать, покуривает, — хохотнул Ян. — А мне-то на самом деле не до смеха, сама понимаешь. Стою на полусогнутых, обалдел совсем, сейчас, думаю, губу откушу себе.

— Мама родная! Представляю картинку!

— Так оно реально все и было. Вдруг легкий шум за перегородкой. В бизнес-салоне кто-то из джентльменов поднялся с кресла. Она тут же откинулась с сигаретой и, как ни в чем не бывало, журнальчик схватила. Шторки раздвигаются, и входит муженек. Так я еле успел в другую сторону развернуться. Стараясь сохранять спокойствие, спиной к нему ухожу в туалет с торчащим из ширинки колом члена. Все чинно и спокойно, полет полетом: мужчины занимаются делами, барышня читает журнальчики, стюард прислуживает. Закрываюсь, заправляю член, делаю глоток холодной воды прямо из-под крана и с каменным лицом выхожу из туалета. Так сказать, к вашим услугам, господа, извините, что пописать захотелось, больше не буду. Они о чем-то мирно беседуют, он чмокает ее в щечку (за которой только что мой член был) и, попросив ему и партнеру налить коньяка, уходит за шторку. Я — за ним. Прохожу мимо, а она сзади гладит между делом мне попу. Только что не подпрыгнул от неожиданности. Вот сучка! Принес бокалы господам, возвращаюсь к себе, пытаюсь с огромным трудом расслабиться. Получается, честно говоря, не очень.

— Еще бы!!!

— Вновь загорается лампочка вызова. Не сидеть же, скучая, барышне. Любезно извинившись, просачиваюсь мимо джентльменов с зажигалкой в руке на всякий случай. Захожу, а там — никого, пусто. Лампочка только сверху на столик с пустым бокалом светит. Подлить бы, мол, надо. Беру бутылку, наклоняюсь, а в бокале маленький красный пакетик лежит. Я чуть не поперхнулся, врубившись, что это. Презерватив в уже надорванной упаковке! Открыв от изумления рот, беру в руки бокал и вижу боковым зрением, как шторка в хвосте качнулась. Кровь от сердца фонтаном в разные стороны ударила — в голову и в член. Дальше можно и не рассказывать ничего.

Она в туалете уже готовая стояла, спиной ко мне, руками в стенку упершись. Юбка задрана, бюстгальтер приспущен, прогнулась, попка приподнята, ножки расставлены. Бери, не теряй время. Думал, с ума сойду, как взорвался. Зубы сжал, чтобы не хрипеть как животное, и засаживаю как можно глубже. Все сильнее и сильнее, чаще и чаще, обезумел просто от похоти. Она сама палец закусила, сдерживая стон, течет, подмахивает, сучка, насаживается на член. Через минуту-две, не больше, кончили оба. Сперва я, а через секунду — она. Причем молча, сжав зубы, в конвульсиях. Похоже, играя, ничуть не меньше меня возбудилась. Буквально сразу она меня развернула, толкнула на стульчак и вон из туалета. Сижу на унитазе обалдевший, в себя не могу прийти. Отдышался минут за пять, застегнулся, вышел — мало ли, может, босс позовет, а я тут от работы отлыниваю.

— А что она?

— Догадайся с трех раз. Прохожу мимо — головы не повернула. Все чинно и правильно: губки подкрашены, сидит, читает журнальчик, в руке сигарета. Как будто не было ничего. Мираж.

Вот и вся моя история. Потом выяснилось, что рейс она по просьбе мужа заказывала, а значит, стюард был ее идеей. Мальчиков предпочитает, оказывается.

— Вот это да! Классная история! — Настя перевела дух. — Фу, аж сама возбудилась.

— А мне каково, думаешь, такое вспоминать,— придвинулся к ней Ян. — Но у тебя грудь красивее. Можно, посмотрю? Очень хочется проверить это,— потянулся он руками к Насте. — Неужели не заслужил награды за такой рассказ? — улыбнулся он. — Вместо поцелуя, а?

— Нет, давай лучше я тебе разрешу любой фант выбрать,— отстранилась Настя, через силу ломая себя. — Желтый, хорошо?

— А ты поможешь перевести, пока я буду выбирать, да?

— А что бы ты хотел, например?

— Я? — чуть задумался Ян. — Есть там что-нибудь такое, чтобы наконец раздевать тебя, а? Не могу уже просто сидеть напротив и только разговаривать. Это уже настоящая пытка получается. Хуже, чем в том самолете, ей-богу! Да, и не забудь заменить в этой колоде три желтых фанта на розовые.

— Вот ведь какой нетерпеливый партнер по игре мне попался. Ну, никак с ним спокойно не поиграть. Раздевать ему хочется, видите ли,— приговаривая, просматривала Настя колоду. — Ага! Нашла, наконец! Фант номер девять. Наверное, то, что ты хочешь. — «Да и я уже, пожалуй, не меньше»,— улыбнулась она про себя. — Слушай, какое задание:

Танцуя медленный танец под романтическую музыку, вы медленно и чувственно раздеваете друг друга. Сначала одну часть одежды с мужчины снимает девушка, а затем одну с девушки — мужчина, потом вы целуетесь, и так раз за разом, пока девушка не решит остановиться или один из вас не окажется полностью обнаженным.

После этого девушка целует мужчину в губы, дав немножко пососать язычок, и выбирает на свой вкус следующий желтый или розовый фант.

— Как раз следующее задание опять я выбираю, и все по-честному. Нравится этот фант?

— Ставь быстрее музыку, так хочется с тобой потанцевать, не представляешь!

Звуки романтической французской музыки в сочетании с магией глаз Яна погрузили Настю в нирвану лучше всякого наркотика. Она, медленно кружась в водовороте дурмана, тонула в нем все глубже и глубже, теряя ощущение реальности и растворяясь в чувствах. Они гипнотизировали друг друга в танце, раздевая и ласкаясь, словно в трансе полусна. Движения были неспешными и плавными, а прикосновения — чувственными и нежными. Сначала на пол упала майка Яна, затем Настин бюстгальтер, и ее напрягшиеся желанием соски, вздрагивая, начали касаться в танце его обнаженной влажной кожи. Немного жесткие волосы на груди Яна нежной щеточкой дразнили их темные пупырышки, а его руки медленно и сладко ползли вдоль тела к Настиной груди. Мурашки горячей волной побежали вдоль спины в промежность, наполняя ее пульсирующим желанием, а все вокруг постепенно начало терять смысл. На обоих уже оставались только его и ее трусики, да еще пояс от чулок сиротливо болтался на Настиных бедрах. Качаясь в волнах сводящей с ума музыки, Настя растворялась в сладких дурманящих звуках, а трусики у нее между ног стали уже совсем мокрыми. Ласковые руки Яна гладили и нежно переминали упругую мякоть ее груди, а пульсации упирающегося в низ Настиного живота горячего холмика наливающегося силой члена отдавались гулкими ударами в мозгу.

Губы слились с губами, язык обвивался вокруг языка, а дрожащие пальцы Яна медленно поползли вниз вдоль покрывшегося испариной Настиного тела. Они осторожно приподняли поясок, затем нетерпеливо скользнули дальше и, наконец, стали потихоньку забираться под резинку влажных от желания трусиков. Вздрогнув, Настя судорожно глотнула воздух и отстранилась.

— Постой, постой! Что это ты, интересно, делаешь?! А кто тебе это позволил? Была моя очередь,— смеясь, оттолкнула она Яна. Ей вдруг очень захотелось довести его до полного безумия, как та дамочка в самолете. — Куда это ты торопишься?! Опять правила нарушаешь! Мы же договорились играть, а не сексом заниматься! Забыл, что ли?

По глазам Яна было видно, что он уже и не очень понимает, что ему говорят. Это, конечно, было жестоко, но правила есть правила, что тут поделаешь.

— Все, разыгрываем следующий фант! — Насте даже стало немного жалко Яна, такой у него был очумелый вид. — Я выбираю, как было сказано. Так! Нравится мне, как ты рассказываешь. Давай вот этот, третий. Читаю тебе,— сжульничала Настя, скорректировав написанное задание:

Держа в руках ладонь партнера и глядя в глаза, ты подробно описываешь, какие оральные ласки тебе больше всего нравится получать, а что ты любишь вытворять языком и губами сам. При этом максимально откровенно описываешь испытываемые ощущения и эмоции, отвечая на все дополнительные вопросы второго игрока,— то есть мои — даже если они предельно нескромные.

Закончив беседу на такую увлекательную тему, мы нежно целуемся в губы и снимаем друг с друга по одной части одежды. В качестве первого раздевающего выступает фантующий, то есть я.

— Ну, хорошо,— постепенно приходил в себя от такого танца Ян. — Танцевать мне с тобой понравилось. Давай теперь расскажу, как бы мне хотелось поласкать тебя. Прямо сейчас, не откладывая. Орально, как сказано в фанте.

«Хорошее вступительное слово!» — проглотила слюну Настя.

— Обожаю ласкать девушку губами и языком! — Ян, не отрываясь, смотрел ей в глаза. — Это ничуть не менее приятно, чем обычный секс. Однако больше всего мне нравится заниматься этим в позе шестьдесят девять. Ведь она уникальная. На Востоке ее считали даже немного мистической. Считалось, что в таком положении партнеры по-настоящему смешивают свои сексуальные энергии. Польза от занятия любовью в этой позе считалась не сопоставимой ни с чем.

— Правда?

— Да, именно так! Энергия закольцовывается между мозгом и половым центром, что дает очень сильный эффект, в том числе омолаживающий. Очень важно при этом быть максимально открытым. Искренне отдавать и принимать. То есть каждый должен наслаждаться партнером и дарить наслаждение без всяких условий. Пить энергию и изливаться ею самому. Не спеша, растворяясь в самом процессе и забыв обо всем. Только ты и твой партнер... Весь мир должен исчезнуть. Ты чувствуешь только дрожь и аромат партнера, наслаждаешься ими, пьешь его соки, ощущаешь его плоть на своем языке и губах, вкушаешь ее тепло и мякоть и больше ничего не воспринимаешь кроме этого. Ты погружаешься в него кончиками пальцев, ощущаешь губами, нёбом и языком, сосешь, лижешь, целуешь, глотаешь, теребишь и переминаешь. И то же самое делает он, полностью отдаваясь тебе и беря в ответ. — Ян перевел дух и глотнул воды. Затем продолжил:

— Я обожаю ощущать на губах мягкие складочки половых губ, сосать и облизывать их языком, покусывать и щипать, чувствуя, как они в ответ наливаются кровью и разбухают прямо во рту. Я безумно люблю разыскивать самым кончиком языка нежный бугорок клитора. Делаю это не спеша и очень осторожно, потихоньку раздвигая скрывающие его тонкие складочки, так чтобы он сам выглянул из-под них навстречу мне. Навстречу наслаждению, увлекательной игре, блаженству и неземным удовольствиям. Я дразню его и ласкаю, нежно целую и осторожно посасываю, трепещу и облизываю, я накрываю его широкой лопаточкой языка и клюю его узким кончиком, я обожаю и люблю его, и он это чувствует. Постепенно набухает и наливается, становится упругим и подрагивает, розовеет и надувает свои маленькие щечки, словно подставляя их под мои нежные поцелуи. Он нежится и ерзает в нетерпении, тает под теплом моего языка и забавно целуется, еще и еще приподнимает головку, чтобы ее в который раз погладили. Наконец, этот маленький похотливый шалун окончательно пьянеет от сладострастия, превращается в маленькую термоядерную бомбочку и, корчась от невыносимости наслаждения, взрывается прямо на моем языке умопомрачительными судорогами.

— Все, не могу больше, сейчас сам кончу,— откинулся в кресле Ян.

Настя завороженно молчала. Было ощущение, что ее сейчас тоже взорвет, причем сразу всю, разнесет на мелкие кусочки. По крайней мере, трогать ее было уже явно опасно.

— Тебе надо писать эротические романы! Мировая слава гарантирована, а поклонницы будут кончать, садясь на твои книжки. Подожди, где тут вода? Дай попить. — Настя сделала несколько почти судорожных глотков. — Господи, какой же ты рассказчик! Иди сюда, я должна до конца раздеть тебя,— прошептала она. — На, возьми халат, если хочешь. Можешь прикрыться пока.

Ян встал и, пошатываясь как пьяный, повернулся к Насте спиной. Она, играя и дурачась, но очень нежно и ласково, потихоньку стянула с него трусы. Ягодицы упруго дрогнули, поджарые и мускулистые, они были необыкновенно привлекательны, так и хотелось их хорошенько потрогать или даже немного куснуть. В руках потеплело, Настя непроизвольно облизнулась. Ян накинул на голое тело халат и медленно повернулся.

— Теперь ты. Твоя очередь снять с меня одну вещь. — Ее голос по-прежнему был очень тихим. Ян потянулся к Настиным трусикам. — Нет, нет, поясок, трусики последние! — со смехом ударила его по рукам Настя. Наваждение, наконец, прошло.

— Так не честно! Ты опять меня обжулила! Наверное, не так переводишь свои фанты. Я уже без всего, а у тебя еще трусики,— обиженно скулил Ян, снимая с Насти поясок.

— Так уж вышло, такая у нас получается игра! Все по-честному. Хозяйке должно везти. Ну что, угадывай, в какой руке фишка,— протянула руки Настя. — Оп! Надо же, угадал. Ну, посмотрим, какой ты вытащишь теперь фант.

Перетасовав колоду, Ян вытащил следующую карточку.

— Розовая! — обрадовался он. — Номер тридцать. — Игра, наконец, принимала по-настоящему пикантный оборот. — Yes! Надо же, одна из трех попалась! Теперь на следующий уровень переходим, розовый. Ну, читай,— протянул он карточку Насте.

— Посмотрим, что там такое. — Настя почувствовала дрожь. Розовые фанты — это уже не только шуточки-прибауточки. — Слушай:

Девушка расслабленно лежит на животе, чуть раздвинув ножки и десять минут наслаждаясь нежными ласками. Используя перышко, мужчина начинает свою чувственную игру. Нашептывая ласковые слова, он, чуть касаясь, скользит по нежной коже девушки, даря ей наслаждение. Затем к игре подключается головка члена, которой мужчина нежно проводит по всему распростертому телу девушки. И вот уже влажный кончик его горячего языка сладкой змейкой начинает ползти вдоль спины вниз. Скользнув между ягодиц, он внезапно ныряет в промежность и, играя остротой ощущений, постепенно доводит до сладкой дрожи плоть.

Девушка выбирает любой следующий фант или принимает решение о переходе к «красной» игре.

— Похоже, тебе придется снять трусики,— потирал руки Ян. — Нет там такого в правилах? Ведь, по идее, «Фанты-Перчик» остренькими должны быть. Только честно отвечай.

— Есть,— призналась Настя. — Перед розовой игрой все раздеваются догола и принимают душ.

— Вместе?

— Нет, по очереди,— не моргнув глазом, соврала Настя. — Иди первым ты, а я пока все приготовлю. Я потом, следующая.

Пока Ян принимал душ, она расстелила постель, зажгла новые свечи и помолола кофе. Мелкий озноб не прекращался.

«Черт! Что это со мной?! Хочу, волнуюсь, голова идет кругом. Надо же, какое состояние! Как в первый раз. Давно такого не было. Аж зубы стучат». — Настя выпила еще бокал вина. Нервный озноб не прекратился, но стал чуть тише.

— Твоя очередь,— вышел из ванной Ян. Судя по голосу, и он вдруг тоже разволновался.

— Свари кофе, я уже помолола и насыпала,— протянула ему Настя турку.

— Не хочу кофе, тебя хочу,— резко притянув Настю к себе, он впился ртом в ее губы. У нее потемнело в глазах.

— Подожди, сейчас в душ сбегаю,— вырвалась она.

Выйдя из ванной, она подошла к кровати, повернулась спиной к Яну, сбросила халат и легла на живот. Смесь дикого желания с волнением была просто невыносимой.

— Кофе не будешь?

— Нет,— сквозь стучащие зубы прошептала Настя. Ее состояние передалось и ему. Ян тоже почувствовал нервный озноб. Подойдя, он сбросил халат, взял перышко и склонился над Настей. Она была необыкновенно привлекательна: голенькая и дрожащая от необычного возбуждения. У Яна перехватило дыхание, возникло ощущение, что это сон и все происходит не на самом деле. Пламя свечей играло бликами и загадочными тенями на ее шелковистой коже, а сама она была настолько безумно желанна, что ему стоило неимоверных усилий тут же не наброситься на нее.

Перышко, чуть касаясь, запорхало вдоль тела. Словно от прикосновения волшебной палочки, Настя вдруг мгновенно успокоилась, погрузившись в свои ощущения и наслаждаясь ими.

— Если бы ты только знала, как нереально хороша и соблазнительна. Просто невозможно спокойно и без дрожи смотреть на тебя. Как шелковиста и нежна твоя кожа, как изумительно совершенна спинка, как округлы и привлекательны бедра. — Шепот Яна завораживал лучше всякой романтической музыки, он убаюкивал и заманивал, успокаивал и совращал, расслаблял и обдавал жаром. Настя млела и таяла, блаженствовала и наслаждалась, рождалась и умирала одновременно.

Начав с ее шеи и плеч, Ян скользил нежными ворсинками перышка вниз вдоль спины, крался по ложбинке позвоночника, пробегал вдоль округлости бедер, кружил вокруг холмиков ягодиц, дразнил глубокую темную щелочку между ними, словно пытался шаловливо заглянуть туда. Играя опахалом перышка, чуть касаясь им кожи, Ян не мог оторвать глаз от этой попочки, двух немыслимо упругих, округлых, нервно подрагивающих в ответ на его ласки полушарий, плоть которых так откровенно вызывающе манила его.

— Господи, я ничего в жизни не видел красивее твоей попочки! Такого просто не может быть, я сейчас на самом деле сойду с ума от желания, ты даже не представляешь себе, насколько она восхитительна. — Член Яна напрягся так, что, казалось, стал деревянным, светлая капелька смазки, появившись, заблестела в прорези налившейся словно слива головки, а голос стал совсем хриплым.

Желание уже просто выворачивало Настю, сжав зубы, она силилась не застонать, между ног запульсировало жаром, а перышко стало невыносимо сладким. Всхлипнув, Настя судорожно вздрогнула. Обжигающе горячая головка вдруг коснулась ее кожи, дыхание прервалось, а ягодицы конвульсивно сжались, словно от удара тока, ошпарившего плоть. Они тут же расслабились и вновь сжались, как будто бы неконтролируемые спазмы самопроизвольно сокращали их изнутри. Волна мурашек прокатилась от них в голову, а капельки пота мелким бисером осыпали ложбинку позвоночника. Ян стал осыпать поцелуями Настины шею, спину, бедра, ягодицы, опускаясь вниз, не в состоянии остановиться, захлебываясь желанием, дрожа и тоже покрываясь потом. Его язык соскользнул вниз, жадно раздвигая ягодицы, зарываясь в промежность, ныряя вглубь и вибрируя, истекая слюной и утопая в Настиных соках. Ее ноги непроизвольно раздвинулись, ягодицы, приподнявшись, еще больше округлились ему навстречу, а дрожь со стоном вырвалась наружу. Все сильнее дрожа, она подняла голову и выгнула спину, не в силах больше сдерживаться, потеряв контроль и разум, словно что-то животное проснулось в ее существе.

— Не могу больше! Возьми меня! С ума схожу. Да, да, да! — Вскинувшись на колени, Настя прогнула спину, поднимая ягодицы, подставляя промежность, истекая соками, горя похотливым желанием, предлагая и отдавая себя.

Ян взорвался. Превратившись в самца, он жадно обладал доставшейся ему самкой, рычал и стонал, загонял и вращал, вынимал и засаживал, тискал и мял, просто сходил с ума.

Настя билась и скулила, обливалась потом и захлебывалась, подмахивала и насаживалась, выгибалась и падала, сжимала и сотрясала, просто умирала от похоти.

Игра потеряла смысл, они сливались в желании, совокуплялись и любили, наслаждались и блаженствовали, упивались друг другом, отдавались и брали, имели и принадлежали, превратившись в один сплошной инстинкт, занимаясь и занимаясь сумасшедшим сексом.