Демоническая страсть

В полумраке старой квартиры, где воздух пропитан ароматом жасмина и чего-то неуловимо древнего, Гелион наблюдал за Александрой. Она была его единственной слабостью в вечной жизни демона-суккуба. Высокая, с волнами каштановых волос и глазами цвета летнего неба, Александра казалась хрупкой, но в ней таилась буря, которую Гелион жаждал разжечь. Он любил её больше жизни — этой жалкой, человеческой иллюзии, — и сегодня, в лунном свете, проникающем сквозь шторы, он решил взять то, что принадлежало ему по праву страсти.

Александра сидела на краю кровати, одетая в тонкую ночную сорочку, которая обрисовывала контуры её тела: полные груди, узкую талию, бедра, обещающие райские глубины. Она чувствовала его присутствие — невидимое, но электризующее, как прикосновение пламени к коже. "Кто здесь?" — прошептала она, но голос Гелиона, низкий и бархатный, уже ласкал её разум. "Я — твой сон, твоё желание, Александра. Позволь мне войти".

Он материализовался у её ног: высокий, мускулистый, с кожей цвета меди, глазами, горящими адским огнём, и рогами, изящно изогнутыми, как корона порока. Его тело было совершенством — широкие плечи, рельефный пресс, и между бёдер — член, уже набухший от одного вида её. Гелион опустился на колени, его руки, тёплые и властные, скользнули по её лодыжкам, поднимаясь выше, под сорочку. "Ты моя, — прошептал он, — с той ночи, как увидел тебя. Я люблю тебя так, что готов сгореть в твоём пламени".

Александра задрожала, но не от страха — от жара, разливающегося по венам. Его пальцы добрались до её трусиков, сдвигая ткань в сторону, и он вдохнул её аромат: мускусный, влажный, зовущий. "Гелион... это безумие", — выдохнула она, но её бёдра уже раздвинулись, приглашая. Он улыбнулся, обнажив клыки, и прильнул губами к её центру, языком проникая в складки, лаская клитор с дьявольской точностью. Она застонала, впиваясь пальцами в его волосы, пока его рот пожирал её — жадно, грязно, высасывая соки желания. "Ты такая сладкая, моя любовь, — бормотал он, — твоя киска — мой рай, мокрый и горячий".

Не в силах терпеть, Гелион поднялся, срывая с неё сорочку одним движением. Её груди вырвались на свободу, соски твёрдые, как вишни. Он вобрал один в рот, посасывая, покусывая, пока она извивалась под ним. Его член, толстый и венозный, терся о её живот, оставляя следы предсемени. "Возьми меня, — умоляла она, — люблю тебя, Гелион, больше всего". Он вошёл в неё одним толчком — глубоко, заполняя до предела, растягивая стенки её влагалища. "Ты моя сука, моя богиня", — рычал он, трахая её ритмично, жёстко, шлёпая бёдрами о её ягодицы. Её стоны сливались с его рыком, тела сплетались в потном танце: он вонзался в неё раком, держа за волосы, потом перевернул на спину, входя в ротик, заставляя сосать его ствол, покрытый её соками.

Сперма хлестнула в её горло, но он не остановился — суккубы не знают усталости. Он лизал её анус, проникая пальцем, обещая больше, пока оргазм не накрыл её волной, сквирт брызнул на простыни. "Я люблю тебя вечно", — прошептал Гелион, кончая в неё снова, заполняя утробу семенем, которое могло бы зачать демона. Они лежали, сплетённые, в липкой послевкусии страсти, и он знал: она — его жизнь, его вечная жертва и спасение.