Сучий финт. Финал

Часть четвертая
Майер
После очередного мощного оргазма у Анны опять приключилась маленькая смерть. Прекратив борьбу, сознание сорвалось и полетело в черную бездну. «Le petite mort», ‒ как сказали бы коллеги-медики.
Заметив ее беспомощное состояние, парни засобирались. Вряд ли они испугались последствий ‒ в их убогом захолустье давно позабыли что такое мораль, право, закон… Получив удовлетворение от обладания красивой и холеной женщиной, они попросту устали.
Когда вернулись слух, зрение и способность хоть что-то понимать, она заметила, что старик рассчитывался с парнями у стола, филигранно отсыпая на глаз.
‒ Бывай, Майер, ‒ оскалился белозубой улыбкой рыжий официант. ‒ Разберись тут с ней. Как очухается, скажи, чтоб помалкивала и валила из нашего городка…
Голая Анна лежала на боку, поджав колени. Когда хлопнула дверь и в квартире стало тихо, она медленно перевернулась на спину и попыталась подняться.
‒ Далеко ли собралась, девонька? ‒ прогудел рядом Майер.
‒ Мне пора, ‒ прошептала она.
‒ Да куда ж ты такая болезная? Ты и шага ступить не сможешь! Надобно отлежаться, восстановить силы.
Старик был прав, но ей нестерпимо хотелось принять душ, отмыться от всей этой грязи и… опорожнить мочевой пузырь.
‒ Тогда проводите до туалета, ‒ попросила Анна.
‒ Чего ж провожать-то?! Я его сюда принесу…
Майер удалился в коридор, громыхнул чем-то в соседней комнате и вернулся со старым эмалированным тазом с оббитым и погнутым краем. Подтащив молодую женщину на край топчана, он спустил ее ноги на пол, раздвинул их.
‒ Давай, девонька!
‒ Я не смогу, ‒ поморщилась она.
‒ Это чего ж?!
‒ Стесняюсь и… могу обрызгать.
‒ Тут до тебя знаешь, сколько баб опорожнялось?! Правда, не таких красивых, но все ж таки.
Анна не могла дальше терпеть и развела дрожащими пальцами половые губы. Майер тотчас подставил таз и подбодрил:
‒ Давай-давай, смелее.
Из темной дырочки над влагалищем брызнула слабая струйка. За ней вторая ‒ посильнее. С третьего раза окрепшая струя ударила в стенку таза, заставив его запеть дребезжащим тенором.
Анна аж застонала от удовольствия:
‒ О-о… Бо-о-оже… наконец-то…
Когда струя иссякла, и в таз упали последние капли, старик покачал головой.
‒ Эк из тебя сколько соков-то вытекает! Постарались ребятки на славу. Сейчас ополосну…
Вскоре рядом с топчаном материализовались кувшин с теплой водой и старое блюдце с куском простецкого банного мыла. Майер с полотенцем на шее намыленной рукой вымывал из Анны остатки спермы. Она лежала на спине и поначалу испытывала неловкость. Однако старик занимался ею с таким усердием и с такой нежной заботой, что стыд растворился в расслабленном покое. Закрыв глаза, она запрокинула руки за голову и поставила ступни на плечи старика.
Уловив перемену, Майер тщательно намылил два пальца, осторожно ввел их во влагалище и вопросительно поглядел на девицу.
Глубоко вздохнув, та задержала дыхание. Он сделал несколько медленных движений, намеренно задевая большим пальцем набухший клитор. И снова перевел на нее взгляд.
Анна глубоко дышала, ладони сжались в кулаки. Ее попа приподнялась над топчаном и начала двигаться навстречу пальцам…
Через несколько минут ее била дрожь. Поймав ладонь Майера, она притянула ее, вгоняя в себя пальцы на максимальную глубину, дернулась несколько раз всем телом, застонала и… отключилась.
* * *

На сей раз обморок спокойно трансформировался в глубокий часовой сон. Она открыла глаза поздним вечером, когда небо за окном окрасилось в густой фиолетовый цвет, а в большой комнате стало сумрачно и прохладно.
Анна плохо соображала, события в памяти перемешались. Первое, что она поняла ‒ ее клитор, половые губы и промежность старательно вылизывал чей-то язык. Он даже пытался дотянуться до ануса, хотя это получалось не лучшим образом. Впрочем, чей это был язык, она догадалась, потому что нежную кожу внутри бедер щекотали и кололи жесткие волосы.
«Опять Майер, – рассматривала она трещины в потолке. – И что мне теперь с этим делать? Оттолкнуть, наорать? Или расслабиться и дальше получать удовольствие? Ощущения весьма приятные, и если представить на месте старика официанта Сергея, то…» Она припомнила его огромную «шляпку» на кривом члене и звериный рык, с которым официант кончил ей в рот. Припомнила солоноватый вкус спермы обоих парней и то, как впервые в жизни пришлось ее проглотить. «В общем, это тоже не смертельно», ‒ вздохнула Анна.
Приподнявшись на локтях, она разглядела в полумраке седую растрепанную шевелюру, качавшуюся в такт движениям языка. Никого, кроме ее и старика в комнате не было. Уронив голову на топчан, она снова прикрыла глаза и прошептала:
– Острый скальпель сделал свое дело ‒ вскрытие состоялось, абсцесса не будет. Демидов забыт и навеки вычеркнут.
– Не шепчи, девонька, – нарушил тишину голос старика. – Говори громче, а то я чуток глуховат.
– Это я не вам.
Он завозился и, кряхтя, принял сидячее положение. Майер был раздет, из-под объемного живота торчал пучок волос, а из него сиротливо выглядывала похожая на хитрый смайлик залупа.
Он намеревался что-то сказать, но Анна опередила:
‒ Дайте, пожалуйста, воды.
‒ У меня и винцо есть, и отвар, ‒ всполошился тот. ‒ Выбирай.
‒ Спиртного больше не хочу. А ваш отвар… Скажите, не он ли так подействовал?
‒ Это как же?
‒ Ну… я бы сказала: возбуждающе.
‒ В нем нет никакой химии! Только полезные травки ‒ ручаюсь, ‒ горячо заверил Майер, не ответив, однако, на прямой вопрос.
‒ Ладно… Я просто хочу пить.
‒ Ну тогда лучше отварчик.
Он приподнял ее голову, поднес к губам чашку. Анна вдоволь напилась, откинулась на матрац, ощупала грудь, бедра, ягодицы. С непривычки в области ануса ощущался дискомфорт, немного побаливала голова, в мышцах от десятка половых актов и оргазмов поселилась усталость. Как ни странно, больше ничего не беспокоило.
Пока старик стоял у стола и звенел склянками, она лежала без движения и разглядывала пляшущие по облезлому потолку желтые всполохи от фитиля керосиновой лампы. После крутого терпкого отвара по телу разлилось тепло, появилась легкость, тягучие мысли ушли. А внизу живота снова зародилось приятное томление…
По комнате пополз запах боярышника и чего-то пряно-кисловатого. Крякнув и вытерев губы, Майер вернулся, присел рядом на топчан. Его ладонь по-свойски проползла по ее бедру, остановилась на лобке.
– Девонька, я ведь, общаясь с твоими прелестями, почувствовал, наконец, головку-то. Представляешь? ‒ восторженно поделился он. ‒ Первый раз за последние двадцать лет!
‒ Я рада за вас, ‒ прошептала она в полумрак.
Почувствовав на клиторе его палец, слегка раздвинула бодра. Майер жалостливо попросил:
– Ты бы встала на четвереньки, а?
– Зачем?
– Эдак до твоей сладкой попочки достать проще. Я ж с такой как ты первый раз в жизни. Глядишь и вправду вернется мужская сила от такой красоты.
Несколько секунд Анна молчала, выбирая для ответа слова порезче. Но затем вдруг горько усмехнулась: «Не слишком ли поздно строить из себя недотрогу?..» Нехотя поднявшись, она повернулась к старику спиной, расставила колени и опустила локти на топчан.
Влажный теплый язык нежно заскользил по анусу, заставив ее тихо застонать: «Боже, что творит, старый черт!..»
– Нравится, девонька? – прервался Майер.
Она уперлась лбом в матрац, завела руки назад и еще шире раздвинула ягодицы.
– Продолжайте…
* * *
Вечер давно сменился ночью. За окнами большой комнаты сиротливо горел уличный фонарь. Моросящий дождь обозначил под ним светло-желтый конус, добавляя в безмятежную картинку болезненной тоски.
Анна больше не спала ни минуты, сознание не срывалось и не улетало в черную бездну. Маленькой смерти на сей раз не случилось. «La petite mort n'a pas eu lieu», ‒ как сказали бы ее коллеги-медики. Чудо-отвар старика Майера снова заставил сердце работать с частотой отбойного молотка. Возбуждение и страстное желание достигло той вершины, когда становится все-равно – с кем, где и в какой позе.
Она сидела на краешке топчана, Майер стоял перед ней, поглаживая ее волосы.
‒ Ну, давай, девонька, помогай, ‒ уговаривал он треснувшим голосом. ‒ Ежели получится ‒ я тебя озолочу. Слово даю!
Подняв лицо, она печально усмехнулась. Заметив это, старик всплеснул руками:
‒ Не веришь? Погодь…
Протопав босыми ногами по деревянному полу, он исчез за дверью. Через секунду в соседней комнате послышались шорохи и возня. Вернувшись, Майер нес в руках дюжину пачек пятитысячных купюр.
‒ Все думают, что я нищий бомж, торгующий травкой за смешную маржу. Знаешь, как они меня называют? ‒ возвышался он над девушкой.
Она знала, но не решилась повторить это вслух.
‒ Залупой в позолоченной оправе! ‒ хохотнул старик и бросил деньги ей на колени. ‒ Держи. В Москве на хоромы не хватит, зато в Краснодаре али в Ставрополе – прикупишь хоромы.
Анна даже не взглянула на пухлые пачки, стянутые разноцветными резинками. Майер подошел ближе, поднеся к ее лицу выступающее пузо с пучком седых лобковых волос.
‒ Думаете, это возможно? – взвесила она на ладони его огромные яйца.
‒ Ты не рассуждай, девонька. Ты помогай, а дальше как масть пойдет…
Отыскав под пузом потемневшую головку, она робко прошлась по ней языком, затем обхватила губами. Старик набрал полную грудь воздуха, закатил глаза. Скоро его член уже не казался маленьким; вытянувшись и изогнувшись дугой кверху, он, наконец, вырвался из спутанных волос на свободу и даже немного затвердел.
Неожиданное воскрешение давно похороненной мужской силы подействовало на Майера так, словно он только что глотнул винца из Святого Грааля.
‒ Давай, девонька, давай! ‒ искрился его взгляд.
Он обхватил ее голову, протолкнул член глубже и… спустя минуту вдруг засуетился ‒ толкнул Анну на топчан и заполз сверху.
Беззвучно вздохнув, она нащупала стариковский детородный орган, помассировала его. Пальцами другой руки пошире раскрыла свое лоно. Майер старался, кряхтел и с третьей попытки протолкнул член внутрь.
‒ Ух ты!! ‒ воскликнул он. ‒ Так-так! Ага… пошло дело-то, пошло!
Поочередно припадая губами к соскам молодой женщины, он причмокивал и долго совершал своим несуразным телом конвульсивные толчки. Наконец, издал рык, на мгновение замер и… скатился на топчан.
‒ Фу-ух! Спасибо, девонька… Ублажила на старости… Думал, уже никогда такого не спытаю…
Часть пятая
Виктория
Для Майера денек выдался тяжелым, богатым на впечатления. Посему, осуществив свою давнюю мечту, он развалился на родном топчане и забылся мертвецким сном.
Для Анны испытание продолжалось до той поры, пока действовал проклятый чудо-отвар. Низ живота ныл и настойчиво требовал продолжения банкета. Пережив бурный оргазм под стариком, она не успокоилась и, лежа рядом с храпящим телом, дважды подряд довела себя до исступления пальцами. Затем полчаса полежала, успокаивая дыхание и приводя в чувство взбеленившуюся фантазию. И, наконец, поднялась.
Летом в этот час небо на востоке уже окрашивалось в сиреневый цвет; в конце сентября оно оставалось безнадежно темным. Подрегулировав фитиль старой керосиновой лампы, Анна собрала разбросанные по комнате вещи, медленно оделась. Достав из сумочки расческу, привела в порядок волосы; прошлась помадой по губам; сбрызнула себя туалетной водой. И вдруг застыла, глядя на край топчана, где все еще лежали в беспорядке пачки пятитысячных купюр.
Собрав их в охапку, она несколько секунд постояла, раздумывая, как поступить с выручкой от продажи «самой пиздатой в Белокаменске травки». Наконец, она подошла к стоявшему неподалеку «туалету» ‒ старому эмалированному тазу с оббитым и погнутым краем. Анна с Майером за ночь постарались, и таз был на треть заполнен мочой. Без сожаления она бросила деньги в таз, повернулась и зашагала к двери.
Спустя минуту стук тонких каблуков ее ботильонов затих где-то далеко в подъезде…
* * *

Вылетев за пределы Белокаменска, и оставив позади Боргустанский хребет, белая Тойота резво неслась по асфальтовой дороге. Впереди показались поворот с автобусной остановкой и одинокая фигурка девушки, должно быть, опоздавшей к первому рейсовому автобусу.
Не сбавляя скорости, машина лихо повернула; скромное строение остановки осталось позади. Но внезапно Тойота тормознула, на корме зажглись белые фонари заднего хода. Коробка передач натужно взвыла, автомобиль вернулся назад – к растерянной девушке.
Стекло правой дверцы наполовину опустилось.
– В город?
Девушка нерешительно подошла, чуть наклонилась.
– Да. На железнодорожный вокзал.
– Садитесь…
И снова навстречу набегало темное асфальтовое полотно, плавно подворачивая на северо-восток. Слева проплывали высокие холмы, справа серебрилась горная река.
‒ Меня зовут Вика, ‒ нарушила пассажирка тягостное молчание.
‒ Анна. Кого-то встречаете?
– Да. Поезд подойдет в начале восьмого – мне нужно успеть к его прибытию, – пояснила девушка. Немного помолчав, добавила: – Я надеюсь встретить любимого человека.
Анна повернула голову, в ее взгляде застыл вопрос.
– Он числится пропавшим без вести, ‒ уточнила Виктория.
От этих слов во рту Анны тотчас пересохло, по телу пробежала волна неприятного холодка.
– Он вертолетчик. Сорок дней назад он получил приказ перебросить через линию фронта группу спецназа, но его вертолет сбили, – не подмечая бледности соседки, продолжала юная девушка. – Четырнадцать человек из пятнадцати погибли. Сгорели. Их даже не смогли опознать. И только один выжил…
У Анны сбилось дыхание. Она знала эту историю от начала и до конца. В подробностях. В самых сочных красках, потому что услышала ее из уст комбрига. Тот никогда не врал, не приукрашивал. Демидов со своей группой летел на борту того вертолета. И она точно так же верила в чудо: надеялась, ждала, ходила на вокзал встречать поезда. Верила сорок дней. Сегодня наступил сорок первый.
Она была удивлена, ошарашена. Но то, что ей предстояло услышать дальше, добило окончательно.
‒ Вчера вечером мне сообщили, что несколько дней назад выживший в той катастрофе человек нашелся, ‒ тихо сказала Виктория.
Тойота впилась всеми четырьмя колесами в асфальт и, оставляя на нем жирные черные полосы, с небольшим заносом остановилась у правой обочины.
‒ Повтори, ‒ глухо произнесла Анна.
Испуганно хлопая длинными ресницами, Вика прошептала:
‒ Мне позвонили из штаба вертолетного полка. Сказали, что тот, пятнадцатый, который исчез с места катастрофы, нашелся. Он уже несколько дней лежит в прифронтовом госпитале и должен приехать поездом на городской вокзал.
‒ Он летчик или спецназовец?
‒ Не знаю. И в штаб полка точные данные о нем пока не поступили.
Проглотив вставший в горле ком, Анна кивнула:
– Я завидую твоей вере. По-хорошему завидую. Дай Бог, чтобы это был твой любимый мужчина.
– Как же не верить, если любишь? По-другому и быть не может, – голос Вики вновь обрел твердость. – Я жду его, храню верность. И он не может не чувствовать этого. Он обязан вернуться, так ведь?..
Анна промолчала. Только побелевшие суставы пальцев, сжимавших руль, выдавали ее отчаяние. А вдруг этот выживший ‒ Демидов? Мысль обдавала таким ледяным холодом, что в глазах потемнело…
Река скрылась из виду, и Тойота мчалась по шоссе, петлявшему между гор. Справа высилась гряда поросших густым лесом холмов; слева мелькали голые скалы, затем их оттеснило от дороги пугающее бездной ущелье. Далеко впереди показалась вершина величественной Бештау.
«Ее духу, силе любви – можно позавидовать. А я?.. Я предала и Демидова, и нашу любовь! – кусала губы Анна. Потом украдкой покосилась на задумчивую девчонку, вздохнула: – А что, если она тешит себя пустыми надеждами? Что если выживший ‒ не ее мужчина, а кто-то другой? Что тогда с ней станется? Будет навещать братскую могилку, вспоминать, рыдать… Господи, за какие же грехи нам это выпало? Ведь не отпустит он ее! Ни за что не отпустит! Как не отпускает и меня мой Демидов…»
Она глянула влево ‒ на зиявшую в нескольких метрах от асфальта пустоту. И вдруг усмехнулась: «А не прекратить ли разом все эти пытки? Стоит промедлить, забыть повернуть руль в нужную сторону и… Главное пережить несколько секунд падения, а потом… «Mort instantanée et indolore» ‒ сказали бы ее коллеги-медики. «Мгновенная и безболезненная смерть».
Темная ленточка трассы стала понемногу уходить вправо, а Анна, плотно сомкнув тонкие губы, не торопилась корректировать направление. И вот уж левая пара колес дружно достигла белой сплошной полосы; через мгновение пересекла ее…
Виктория подставляла лицо врывавшемуся в приоткрытое окно ветру и любовалась далекими остроконечными вершинами. А Тойота уже неслась по встречной полосе. До гибельного края, огороженного рядом тонких бетонных столбиков, оставалось совсем немного, когда из-за поворота вынырнула квадратная кабина грузовика. Его водитель начал отчаянно тормозить, одновременно включая пронзительный гудок.
Вздрогнув, пассажирка посмотрела вперед; правая рука непроизвольно вцепилась в ручку двери; в глазах застыл ужас.
В последний момент Тойота вывернула на свою полосу, и огромный грузовик, обдав упругой воздушной волной, промчался слева.
Несколько сотен метров они проехали молча, плавно теряя скорость, покуда не остановились. Голова Виктории безвольно упала на руки, обхватившие руль.
– Вы в порядке? – дотронулась Вика до ее плеча. И только сейчас, когда в окна перестал врываться ветер, почувствовала в салоне запах алкоголя.
– Тебе лучше не прикасаться ко мне, – тихо отозвалась та. И, подняв голову, посуровевшим голосом приказала: – Выходи.
– Что с вами?
– Выходи из машины. Нам дальше не по пути.
– Но вы же говорили…
Анна решительно открыла свою дверцу, ступила на асфальт, обошла автомобиль дернула ручку пассажирской дверцы. Повинуясь, Виктория вышла.
Двигатель взревел, старенькая белая Тойота рванула с места и исчезла за ближайшим поворотом…
* * *
Ловко управляясь одной рукой с рулевым колесом, пожилой водитель-дальнобойщик выудил из пачки сигарету. Щелкнув зажигалкой, он выпустил клуб дыма и покосился на молодую попутчицу. На плечевую это очаровательное создание не походило ‒ тех «дам» он узнавал за километр. Десять минут назад девчушка одиноко стояла под скалой на правой обочине и, зябко поеживаясь от пронизывающего ветра, призывно вскинула руку. Водила сжалился, остановился. Как не подвезти? У самого дочка чуть постарше. В теплой кабине она быстро согрелась, расстегнула молнию куртки. Одета скромно, но со вкусом, лицо сосредоточенное и бледное, будто несколько дней нормально не спала.
– Там что-то случилось? – насторожилась она, вглядываясь вперед.
Метрах в двухстах, прижавшись к обрыву, стояли два автомобиля. Трое мужчин стояли на краю обрыва, смотрели вниз, о чем-то переговаривались; один из них прижимал к уху мобильный телефон.
– Опять кто-то улетел с трассы, – затянулся водитель сигареткой. – Каждый год в это ущелье по две-три машины падает. Не повезло…
Фура сбавила скорость и осторожно проползла мимо группы обеспокоенных людей. Чуть дальше шоссе вильнуло влево, плавно огибая ущелье и давая возможность рассмотреть последствия трагедии.
– Кажись, иномарка – теперь сам черт не разберет, ‒ кивнул водила на дымившие внизу останки автомобиля.
– Белая? – шепотом спросила девушка.
– Точно ‒ белая. Но скоро станет черной, ‒ выбросил водитель окурок. И, вздохнув, добавил: ‒ Какие только финты судьба человеческая не выкруживает. Эх-х…
Виктория в ужасе закрыла глаза и до самого города не произнесла ни слова…
Мои свежие авторские рассказы появляются сначала на бусти: https://sex-stories.club/georg-monroe
https:///minet/4517-suchij-fint-final.html