Бойтесь ваших желаний

В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь звуком её собственного дыхания — неглубокого и быстрого, раздающегося в темноте, скрытой повязкой на глазах. Хлопковое покрывало нежно касалось её спины, но его комфорт теперь казался далёким воспоминанием. Каждое нервное окончание было напряжено в ожидании.

Веревки на запястьях слегка давили, постоянно напоминая о сделанном ею выборе. Её охватила волна стыда — что она делала? Это было неправильно, грязно, не так ли? Однако под этим стыдом пульсировало более глубокое, пугающее возбуждение. Она хотела этого. Она молила об этом.

Первым ощущением было его тёплое дыхание, коснувшееся её живота, ещё до того, как его пальцы прикоснулись к ней. Это было мягкое, изучающее прикосновение, которое прослеживало линию её бедра и изгиб талии.

Затем появились прищепки. Она услышала слабый щелчок, когда он попробовал одну из них, прежде чем резкий, внезапный укол в левый сосок заставил её вскрикнуть. Это была яркая, жгучая боль, которая заставила её выгнуть спину в наручниках. Он приложил вторую прищепку к её правому соску, и две точки боли стали для неё целым миром.

Первые несколько минут это была просто боль. Но затем что-то изменилось. Острота ощущений начала притупляться, сменившись глубокой, настойчивой пульсацией. По её груди разлился жар, странное, ноющее тепло, которое было одновременно и агонией, и причудливой формой удовольствия. Она чувствовала в них свой пульс, бешено бьющийся о дерево и пружину... Когда он наконец-то снял их, спустя, казалось, целую вечность, прилив крови к израненным бугоркам стал настоящим взрывом ощущений. Это была жгучая, изысканная агония, от которой у неё перехватило дыхание. Пальцы ног подогнулись, а боль сменилась глубоким, пульсирующим наслаждением, заставив её задрожать от удовольствия.

Не успев опомниться, она почувствовала давление у своего входа. Он смазал фаллос смазкой, и тот медленно скользнул внутрь, растягивая её с преднамеренной неспешностью, что вызвало у неё стон. Он заполнил её полностью, твёрдое и непреклонное присутствие, требующее её.

Затем она почувствовала, как второй, меньший по размеру, прижался к её анусу. Она напряглась, её тело сопротивлялось вторжению, но его рука твёрдо лежала на её пояснице, безмолвно приказывая ей подчиниться. Медленно, но настойчиво он прорвал плотное кольцо мышц, погружаясь глубоко. Ощущение того, что она полностью заполнена, что она безраздельно владеет обеими дырочками, было ошеломляющим. Это чувство полной уязвимости, того, что её использовали самым фундаментальным образом, вызвало в ней волну чистого, неподдельного вожделения.

Он ненадолго ослабил её путы, ровно настолько, чтобы перевернуть на живот. Её груди, всё ещё чувствительные от прищепок, вжались в матрас, вызывая новую волну ощущений.

Прохладное, влажное прикосновение пропитанного спиртом ватного тампона к её ягодицам стало для неё шоком, заставив вздрогнуть. Это было лечебное, очищающее прикосновение, которое казалось странно интимным.

Затем появились баночки. Одна за другой он прижимал стеклянные ободки к её коже, создавая уплотнение и высасывая воздух. Притяжение было мгновенным и странным, глубоким и внутренним, когда её плоть втягивалась в чашку. Он работал методично, покрывая её щёки и тыльную сторону бёдер, пока не прикрепил тридцать из них. Вес был значительным, он тянул её вниз, удерживая на месте. Ощущение было тупой, всепроникающей болью, постоянным напоминанием о том, что её телом манипулируют и выставляют напоказ... Когда он начал снимать их, это было похоже на серию резких движений, словно печать была сломана. Каждое движение оставляло на её коже тёмное, багровеющее кольцо — временный след их встречи.

Наконец, она ощутила знакомый вакуумный стимулятор, прижатый к своему клитору. Он начал работу, и комнату наполнил низкий гул. Всасывание было мгновенным и интенсивным, гораздо более мощным, чем от чашечек на ее ягодицах. Стимулятор воздействовал на ее самую чувствительную зону, заставляя кровь и ощущения подниматься на поверхность с неумолимой силой.

Это была не нежная вибрация, а глубокие, ритмичные движения, которые создавали внутри нее почти невыносимое давление. Ее стоны становились громче и отчаяннее. Она больше не была собой, а лишь телом, реагирующим на раздражители. Напряжение в животе нарастало все сильнее и сильнее, пока не достигло своего пика.

Крик вырвался из ее горла, когда оргазм обрушился на нее, неистовый и всепоглощающий. Ее мышцы напряглись, тело забилось в конвульсиях на кровати, когда волна за волной накатывало на нее наслаждение. Это была полная капитуляция, освобождение от всего, что она сдерживала — от стыда, страха, желания... В тот момент она была охвачена чистым и незамутнённым чувством, полностью поглощённая им.